Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Нина вдруг встревожилась:
— Слушай, ты не обязан. Если хочешь поехать еще куда-нибудь…
— «Но я хочу быть с тобой, хочу быть с тобой, и я буду с тобой», — пропел Никита бессмертные строки Ильи Кормильцева.
Они съездили на хутор и купили продукты. Заодно Никита поговорил с Алдоной, чтобы она на следующие выходные взяла к себе Кузю.
Во дворе у Алдоны сидел на цепи здоровенный полкан, правда, с виду довольно добродушный. Он встретил Кузю глухим басовитым лаем, и Кузя храбро облаял его в ответ.
Алдона прикрикнула на пса, и он замолчал. Умолк и Кузя.
— Он вам не помешает, — волнуясь, говорила Нина. — Я привезу вам корм, ему больше ничего нельзя, только специальный корм и свежую воду, и, пожалуйста, не давайте ему сахару, ему вредно для зубов…
— Гярай (хорошо), пони, гярай, — кивала Алдона.
У Нины вдруг выступили слезы на глазах.
— Поймите, у меня, кроме него, никого нет.
Алдона, как могла, заверила ее, что все будет хорошо (гярай), что она сбережет Кузю и вернет его в целости и сохранности. Кузя сидел тут же на земле, переводя взгляд с одной женщины на другую, словно понимал, что речь идет о нем.
Потом Нина с Никитой поехали на пляж. На этот раз купальник был другой, золотисто-бежевый, и он почти сливался по цвету с ее кожей.
— Смотри, как ты уже здорово загорела! — заметил Никита.
Нина рассеянно кивнула. Он видел, что она подавлена.
— А знаешь, — вдруг предложил он, — если ты так беспокоишься за Кузю, мы можем взять его с собой.
— Как? В гостиницу не пустят.
— А мы не поедем в гостиницу. Мы поселимся у Бронюса. Это же суббота. Он уедет сюда, а мы остановимся у него. И никто нам не помешает взять Кузю. Он посидит один, только пока мы будем на концерте. Идет?
— Это было бы просто классно! А это удобно? — тут же спохватилась Нина.
— Бронюс — друг. Он все поймет и не будет возражать. Хочешь, позвоню ему прямо сейчас?
— Может, это неудобно? Он же на работе… Хочу. Звони.
Никита набрал номер.
— Бронюс? Привет. Тут такое дело… — И Никита объяснил по-литовски, в чем проблема. — Все, — сказал он, захлопнув мобильник. — Дело сделано. Едем с Кузей.
Кузя отозвался радостным лаем.
Они шли вдоль берега, Кузя бежал впереди, лихо закрутив хвост спиралью, гонялся за волнами.
— Ты даже не представляешь, что для меня это значит, — запинаясь от волнения, заговорила Нина. — Они хорошие люди, — Никита понял, что она имеет в виду Алдону и ее мужа, — но они могут сделать что-нибудь не так… Не со зла, а просто потому, что не понимают. Накормить его чем-нибудь жирным или… Ты видел, какой у них зверюга во дворе?
— Юзек? Да он добрый! Он никого не трогает, только лает. Кстати, Кузя ответил ему вполне достойно. И они почти тезки.
— А если они спустят его с цепи? Мало ли что может быть! Знаешь, как говорят про носорога? Животное подслеповатое, но при весе в три с половиной тонны это не его проблема.
— Успокойся, мы же договорились, что возьмем Кузю с собой!
— Да. Да. Я бы только не хотела, чтобы Алдона обиделась.
— Не волнуйся, я ей все объясню. Скажу, что мы нашли другой выход. Что ты не хочешь расставаться со своей собакой… Ты же говорила, что вам недавно пришлось расстаться…
Нина отерла слезы.
— Да, у меня было… нечто вроде командировки.
— Командировки? «Какие у страхового агента могут быть командировки?»
— Какого страхового агента? — рассеянно спросила Нина. — A-а, «Берегись автомобиля»… Один из моих любимых фильмов. Я вообще-то к советскому кино отношусь очень избирательно… Бывают, конечно, исключения, но редко… — Она вдруг рассмеялась. — Знаешь, у меня есть одна соседка, девяностолетняя старуха, бывший доцент ГИТИСа. Я ей продукты покупаю… и лекарства. Ей самой тяжело. Она одинока: муж умер, детей не завела. Я ее мысленно называю «Полковнику никто не пишет»[8].
— А почему не «Сто лет одиночества»?
— Ну, она не сто лет была одинока, а только последние лет двадцать пять… когда на пенсию ушла. И потом, какая разница? Автор тот же, тема та же. В общем, у нее дефицит общения. Но она такая… такой культуртрегер. Все время руководит моим духовно-нравственным воспитанием.
— За неимением собственных детей, — вставил Никита.
— А также новых учеников. Всякий раз, как я к ней захожу, она спрашивает так строго-строго: «Что вы смотрели вчера по телевизору?» Я отвечаю… ну, допустим, «Тельма и Луиза». А она вздыхает так скорбно, поджимает губы: «Опять американский». Она считает, что смотреть нужно только наше кино, что наши артисты — лучшие в мире и так далее. И этот разговор повторяется у нас каждый раз.
Никита засмеялся и предложил пойти искупаться. Лишь много позже он сообразил, что Нина так и не ответила на его вопрос о командировке.
Они вернулись к покрывалу.
— Кузя, сидеть! — приказала Нина.
— Р-р-ряф! — недовольно отозвался Кузя, но послушно сел, а потом даже лег, свернувшись калачиком.
— Не скучай, мы ненадолго, — ласково сказала ему Нина.
Они пошли к воде, как всегда, он подхватил ее на руки и перенес сразу на глубину.
— Давай так, — предложил Никита. — Держи меня за руки. Так, а теперь перебирай ногами. Нет, не напрягай так спину, не запрокидывай голову. Не бойся воды. Я тебя держу. Старайся дышать. Ничего не бойся. Работай ногами и держись.
Нина старательно замолотила ногами по воде.
— Можно не так сильно, — засмеялся Никита. — Опусти ноги под воду. Спину не напрягай. Почувствуй, что вода тебя держит.
Она и впрямь что-то почувствовала. Усилием воли заставила себя расслабиться. Только голову опустить никак не могла.
— Попробуй окунуть лицо в воду, — посоветовал Никита. — Хоть на секунду. Ничего страшного не будет.
Нина покорно опустила лицо в воду и тотчас же снова вскинула голову.
— Так, хорошо, — подбодрил ее Никита. — Теперь давай еще разок. Не спеши. Глотни побольше воздуха, опусти лицо в воду и под водой выдохни через рот. И попробуй открыть глаза под водой.
— Нет, этого я не смогу.
— А ты не бойся. Под водой прекрасно видно. Попробуй.
Она попробовала и закашлялась. Никита обнял ее, погладил по спине, успокоил:
— Ничего страшного. Давай попробуем еще раз.
— Может, не надо? — жалобно попросила Нина. — Может, хватит?