– С другой стороны, – возразил Генри, – думаю, они могут что-то рассказать о Хозере. Они проводили вместе немало времени.

И он поведал Спецци об истерике, случившейся с фрау Книпфер в баре накануне вечером.

Жену Генри нашел в их комнате, она расчесывала волосы.

– Твоя телеграмма благополучно отправлена, – доложила она мужу. – Ты должен мне чудовищную сумму денег – пять тысяч лир. Как у тебя прошло утро?

Генри коротко рассказал.

– На самом деле мне в это не верится, а тебе? – медленно произнесла Эмми, когда он закончил. – Не вижу я Герду в роли убийцы.

– Она вполне способна убить, – возразил Генри. – И у нее были и мотив, и возможность. Не забудь, что позади нее на подъемнике никто не ехал, так что никто не видел, что она делает. Но все равно… – Он запнулся.

– Твой нюх говорит тебе… – подначила Эмми.

– Нет. Я слишком мало пока знаю об этом деле, чтобы полагаться на нюх. Просто это не вписывается в ее характер…

Тиббет помолчал.

– Ладно, посмотрим. Спецци уже все для себя решил – бедняга, ему явно нравится эта девушка, и от этого он еще больше настраивает себя исполнять свой долг безжалостно. Надеюсь, он ошибается.

– Пошли поедим, – сказала Эмми.

Ленч не был веселым. Спецци и его помощники заняли бывший стол Хозера, отбрасывая на весь зал длинную тень закона. Книпферы ели молча и мрачно, как всегда. Франко сидел за столом один, и Генри не удивился, увидев, что Герда тоже сидит одна. Дети барона, которых в то утро отправили кататься на лыжах с частным инструктором, несколько минут спустя, громко тараторя, ввалились в холл и были решительно препровождены Анной наверх. Предположительно, им предстоял семейный ленч с родителями в гостиной баронессы – по лестнице вверх проследовала длинная процессия с подносами, – между тем как Герду выставили в общую столовую. Если ей это и не понравилось, девушка ничем себя не выдала. Ни малейшего проблеска эмоций не отразилось на ее лице.

Все англичане уже приступили к ленчу, когда Генри и Эмми вошли в столовую. Эмми, учитывая нынешнее затруднительное положение мужа, испытывала серьезные сомнения насчет того, чтобы занять обычное место за общим столом, поэтому откровенно обрадовалась, когда Роджер вскочил и отодвинул для нее стул. Похоже, он был решительно настроен сделать все, чтобы загладить вину за свою вчерашнюю грубость.

– Вот наконец и вы, – сказал он. – Мы уже начали опасаться, что вы пропали. Садитесь, Генри, мы уже все заказали. Как продвигается расследование?

– Вяло, – ответил Генри. – Предупреждаю: следующая очередь – вашей компании.

– Наконец-то! – воскликнул Джимми. – А то ожидание становится уже невыносимым. Вы собираетесь загонять нас в угол хитроумно-безжалостным перекрестным допросом, пока виновные не сломаются и не признаются во всем?

– Господи, – отозвался Генри, – надеюсь, что не придется. Нет, единственное, что мы пытаемся сделать сейчас, – это точно установить по времени вчерашние передвижения каждого. Утомительная рутинная работа, но проделать ее необходимо.

После этой реплики над столом повисла тишина, насыщенная почти осязаемым недоверием. Принесли еду, к которой приступили в атмосфере мрачной напряженности, нарушенной лишь однажды, когда Джимми расплескал суп на скатерть. Генри пришел к заключению, что молодой Пассденделл, несмотря на свой внешне невинный вид, на самом деле находиться в весьма нервозном состоянии, и решил избавить его от мучений как можно скорей.

– Джимми, хотите быть первым? – спросил он.

С несчастным видом, но храбро тот ответил:

– Хорошо. Все надо испробовать хотя бы раз в жизни.

Они вдвоем прошли в кабинет, где их уже ждал Спецци со своим помощником.

Беседа с Джимми не была отмечена никакими событиями и немногое добавила к тому, что Генри и так уже знал. Джимми представился, заявил, что никогда прежде не встречался с Хозером и ничего о нем не слышал до приезда в «Белла Висту», и горячо заверил, что в глаза не видел покойного между завтраком и тем моментом, когда заметил сгорбленную фигуру, мертвую или живую, спускавшуюся на подъемнике.

– Мертвую или живую, – добавил он задумчиво. – Занятно. Вот теперь, задним числом, я бы, наверное, сказал – мертвую, хотя мне это ни за что не пришло бы в голову тогда. Он выглядел каким-то… обмякшим. Я еще подумал, что он заснул…

– Вы первым из постояльцев отеля ехали на подъемнике, так? – спросил Генри.

– Я? Да, наверное. Точно не помню.

– И еще один вопрос. Хозер занимал комнату, соседнюю с вашей, на третьем этаже. Вы когда-нибудь видели или слышали, чтобы там происходило что-либо подозрительное?

Джимми заволновался.

– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он.

– Я имею в виду разговоры или ссоры с кем-нибудь из живущих или работающих в отеле. Я имею в виду пистолет, оставленный на виду у всех.

– Боже мой, да, однажды я видел пистолет, – охотно подтвердил Джимми. – Помимо того раза, когда он выпал из его портфеля в среду. Однажды вечером, вернувшись с трассы, я заметил, что дверь в комнату Хозера открыта и пистолет лежит на столе. Он служил чем-то вроде пресс-папье для каких-то писем или чего-то в этом роде. Это было, кажется… да, это было за день до того… до того, как он умер.

– Ясно. Ну, думаю, это все. Благодарю вас.

Джимми уже встал, собравшись уходить, когда Генри вдруг добавил:

– Еще одно. Кому из вас принадлежала идея провести отпуск в «Белла Висте»?

Судя по всему, Джимми испытал некоторую неловкость.

– Роджеру, – ответил он. – Он, видите ли, уже бывал здесь.

– Меня с самого начала немного удивило, – продолжил Генри, – что вы и Каро отправились отдыхать в такое неприметное место, притом в дешевом поезде второго класса. Простите, но я бы подумал, что Санкт-Мориц больше в вашем стиле.

Джимми ухмыльнулся.

– Вы абсолютно правы. Путешествие было чудовищным, не так ли? Но, видите ли, Роджер не так обеспечен, как мы, а Каро до чертиков хотелось ехать вместе с ним, поэтому…

– Понимаю, – сказал Генри. – Да, нечто в этом роде я и предполагал.

Следующей в списке была Каро, и беседа с ней не доставила Генри никакого удовольствия. Девушка представляла собой сгусток нервов, выглядела так, словно только что плакала, и уклонялась практически от всех вопросов ответами вроде «я не знаю» или «я не могу вспомнить». Ненавидя свою работу, Генри кругами подвел ее к теме взаимоотношений с Роджером. После долгих увиливаний та признала, что отдых в «Белла Висте» – его идея.

– Как давно вы знакомы? – как бы невзначай спросил Генри.

– Не помню. Сто лет. Ну не сто, конечно… Полгода… Я не знаю.

– Но в любом случае меньше трех лет?