То время мне тоже казалось счастливым, хоть я среди однокурсников и был переростком. Поздно пошел учиться, не думал после Училища, что врачом стану, на другом поприще себя искал.

Отдаю дариссе-регистратору пластиковую карту и прошу два билета. Биометрические терминалы оплаты на речном вокзале так и не установили, поэтому я могу провести Диану вместе с собой, не раскрывая факта, что её нет ни в одной базе данных.

- Прошу вас, - вежливо улыбается дарисса, возвращая карту и жестом приглашая пройти через шлюз в зал ожидания. Стеклянная кабинка шлюза рассчитана на одного, но я, ничуть не смущаясь, затягиваю в неё Диану, снова прижимая к себе. Плевать, что думают окружающие, главное для меня сейчас я держу в своих объятиях. Стенки вращаются, закрывая путь назад и выпуская в зал. Трамвай еще не вернулся из предыдущего рейса, поэтому мы устраиваемся ждать на жестких сидениях под куполом левой полусферы здания. Лучи светила падают с неба через ажурную вязь рам фасада, рисуя на мраморном полу сложный геометрический узор. Кроме длинных рядов кресел в зале только автоматы с водой и камеры видеонаблюдения, свисающие черными пауками с прозрачного потолка.

- А маяк на острове еще открыт? - спрашивает мудрец, перестав крутить головой по сторонам.

- Конечно, - беру Диану за руку и сажусь так, чтобы закрыть спиной от камер, - обзорную площадку отремонтировали, теперь по лестнице можно подниматься, не боясь переломать ноги.

- Мы ведь сходим туда?

Когда она так смотрит отказать невозможно. Киваю в ответ и касаюсь руки поцелуем, когда в кармане тревожно пищит гарнитура. Кхантор бэй, нет меня! В отгуле! Пропал, исчез, умер!

- Слушаю.

- Публий, я распорядился, - сухо говорит генерал, - вечером к тебе приедет боец и заберет Поэтессу. Я нашел для неё клинику в провинции. Договорился с главным врачом об особом режиме. Пока я не разберусь с покушениями, лучше держать мудрецов порознь.

Как удар в грудь, выбивающий из легких воздух. Накрываю девайс ладонью, чтобы Диана не слышала, как её жизнью распоряжаются без её ведома. Да, теперь о мудрецах все знают, но Наилий выпускать их из-под контроля не собирается. А я не званием, ни должностью не вышел, чтобы с ним спорить.

- Спасибо еще раз, - продолжает генерал, - пришлось тебе терпеть неудобства...

- Нет, - выдыхаю в гарнитуру и отворачиваюсь от мудреца. Невыносимо думать, что она вернется обратно в психиатрическую клинику. Огонь зеленых глаз снова потухнет, улыбка померкнет, а на плечи ляжет ненавистная мне больничная рубашка. Должен отговорить Наилия, но не знаю как.

- Что нет? - переспрашивает генерал. - Публий?

Придумать Диане болезнь и оставить в стационаре? Тот же вирус как у Гнея оставит мудреца в боксе на семь положенных дней, а потом можно будет продлить. Или положить её в капсулу на полное обследование? Не бывает абсолютно здоровых цзы'дарийцев, всегда есть что полечить. От лихорадочных раздумий затылок пульсирует болью, меня дергает, когда Диана трогает за колено. Оборачиваюсь и понимаю, что ничем не лучше генерала. Тоже хочу запереть, не спросив, чего хочет она.

- Я перезвоню, - бормочу в гарнитуру и разрываю связь, не дождавшись от Наилия команды «отбой».

- Что-то случилось? - хмурится мудрец. - Нам нужно вернуться?

Холодом тянет по спине, облизываю пересохшие губы. Лучше сказать правду.

- Тебя переводят в другую клинику. Вечером за тобой приедет рядовой и заберет из моей квартиры.

Публий снимает гарнитуру с уха и опускает взгляд. Впервые вижу, как медлит и не решается что-то сказать. Все еще держит меня за руку и вдруг выговаривает по-военному четко.

- Тебя переводят в другую клинику. Вечером за тобой приедет рядовой и заберет из моей квартиры.

Волна жара прокатывается по телу и вспыхивает на щеках. Так долго ждала эту фразу и все равно не могу принять. Моя сказка заканчивается слишком быстро и совсем не словами о долгой и счастливой жизни. Не думала, что будет настолько жаль. Успела привязаться к голосу Публия, полюбила ждать вечером со службы, привыкла к кухне и своенравному дрону-уборщику.

- Наверное, так даже лучше, - вздыхаю и глажу капитана по руке, - все хорошо, правда, я знала, что это не навсегда.

Чувствую, как сжимает мою ладонь сильнее, боюсь поднять голову и увидеть жалость в его глазах. Не этот момент я хочу унести с собой в палату психиатрической клиники. Пусть не сбылось пророчество о художнике, но у меня останется поцелуй посреди Равэнны. С запахом цветущей акации и медовой сладостью на губах.

- Когда придет рядовой? Сколько у нас времени? - спрашиваю и все же решаюсь посмотреть на Публия. Он вытягивает спину и вырастает надо мной. Выше на полголовы, сильнее в несколько раз, а главное свободнее. Но если мудрецов держат замки, то военных - приказы. И нет поцелуя, способного это изменить.

- Вечером, - эхом повторяет военврач и замолкает. Я снова глажу его по руке и пытаюсь успокоить.

- Не думай об этом. Давай просто сядем на речной трамвай и поплывем на остров. Там маяк и берег, усыпанный галькой. Мы успеем увидеть, как светило ложится на воду Тарса и...

Не могу больше говорить. Глотаю окончания слов вместе со слезами. Хороша утешительница. Будто на погребальную церемонию зову, а не на прогулку. Дышать все сложнее, спазмом грудь давит, а Публий крепко меня обнимает. Всхлипываю, уткнувшись носом в пропахший медикаментами военный комбинезон. Не так хотела прощаться. Надеялась, что хватит сил если не улыбаться, то хотя бы спину держать прямо, а готова разреветься. Поверила глупая в другую жизнь. Ту, где мужчину встречают вечером со службы, накрывают стол красивой скатертью и режут только что вынутый из печи пирог. Другие, а мне нельзя. Сама обрекла себя на такой диагноз, в моей голове рождаются болезненные видения и на запястьях когда-то темнели глубокие порезы. Психически неуравновешенна. Опасна для себя и окружающих.

- Диана, - зовет Публий и гладит по волосам, - почему ты не хочешь остаться со мной?

Озноб ползет по коже, заставляя вздрагивать. Голос ломается, когда говорю.

- Разве я могу?

Тяну Публия за рукав и заглядываю в самую глубину дымчатых глаз. Светило вспыхивает над головой, заливая светом. Он течет по венам и дурманит как Шуи. Иллюзии всегда слаще реальности. Ярче, живучее. Не хватит сил, чтобы сдержаться. Замираю и не дышу, касаясь пальцами щеки капитана.

- Я бы все за это отдала...

Тону в его объятиях, он обрушивается на меня лавиной, заполняя собой всю мою реальность.

- Не надо все, - шепчет над ухом, - просто останься.

Проводит пальцем по моим губам и отстраняется. У меня столько вопросов: что придумать? Как соврать? А он вешает на ухо гарнитуру и жмет на кнопку вызова.