мы увидели гладкие остроконечные горы, возвышающиеся на равнине неподалеку от реки. Нигде на свете нет ничего подобного! Я спросил, что это, и, насколько смог понять из объяснений, построили их люди – из каменных глыб.

Я сказал, что это невозможно, но все твердо стояли на своем: мол, по приказу фараона несчетные толпы людей возвели эти горы, тянущиеся к самому небу. И было это очень-очень давно, так что имена строителей никто уже и не упомнит.

Вечером, когда настало время отдыха, я не выдержал и подошел к ним поближе, чтобы рассмотреть повнимательнее. Они и впрямь построены из огромных, ровно обтесанных глыб. Но уверять, будто эти горы создали люди, просто смешно. Человек не смог бы ни обтесать, ни отшлифовать этакие громадины, тут и говорить не о чем! Великий дух покарает таких хвастунов, ведь лишь ему одному под силу возвести подобную гору, как возвел он все те горы, что окружают нас сейчас. Я внимательно осмотрел каменные глыбы и заверяю вас, что люди не смогли бы управиться ни с одной из них, тяжелой, как скала. Ну и как бы им удалось взгромоздить их одна на другую? Бессмыслица! Да и зачем бы людям их строить? К чему возводить посреди равнины горы из камня?

– А может, это курган? – спросил Келта.

– Курган? Гм-гм! Да, это правда, что мы делаем наши могилы из камня, но в высоту они со взрослого мужчину, вот такие! И камни мы берем размером не больше тех, на которых сейчас сидим, а ведь там целая гора, она выше любого из холмов, что мы тут видим, – нет-нет, это не может быть человеческой могилой.

– Но, Ястреб, а если бы фараон повелел всем этим людям, которых там как муравьев, работать целый год?

– Это невозможно, любезный Винд. Ты говоришь так, потому что не видел их. Вот если бы ты, подобно мне, прикоснулся к ним, то сразу бы понял, что ни одному людскому скопищу не справиться с постройкой такой громадины. Люди с места бы глыбы не сдвинули, не обработали бы их, да и не смогли бы так уложить одна на другую. Легче наши гранитные скалы разбить на куски, а потом собрать их заново. Те каменные горы, построенные на песке, – удивительнейшая и огромнейшая вещь, которую я когда-либо видел, это чистая правда.

В тот же вечер, вернувшись к реке, я пошел перед сном искупаться, как и многие другие. Было так приятно освежиться. Я смыл пыль с тела и хотел уже выйти на берег, когда заметил совсем рядом с собой плывущее по воде бревно. Только я вознамерился подтянуть его к себе поближе, как оно дернулось, открыло огромную пасть, полную зубов, и бросилось на меня…

Это был крокодил, самый опасный зверь тех мест.

Сейчас я вам расскажу, как он выглядит: вообразите себе ящерицу, только очень большую, не меньше вон той елки, что лежит под скалой. Пасть у него как ворота, и в ней полным-полно зубов, более острых, чем волчьи или медвежьи клыки. Ударит хвостом – и нет человека.

Крокодил живет в воде и ловит все, что движется. Представьте мой тогдашний ужас! В два прыжка я выскочил на берег. Но крокодил преследовал меня. Я крутился и подскакивал, чтобы увернуться от него. Не зная, что предпринять, я схватил свою одежду, что лежала на песке, – это были два фартука, ничего другого мужчины там не носят, – и швырнул их разъяренному крокодилу в открытую пасть.

Крокодил вцепился в фартуки, а у меня появилась минутка, чтобы перевести дух. Тут уже прибежали мои спутники и начали бить зверя дубинами. Как только он хотел схватить кого-нибудь, он тут же получал по морде, так что очень скоро чудище удрало и скрылось в воде.

Я был рад, что для меня все счастливо закончилось: мне приходилось слышать истории о людях, которых крокодил утаскивал в реку и там пожирал. Поэтому каждый в той стране, когда собирается в путешествие по священной для них реке, покупает у тамошнего шамана оберег от крокодила. После того, что со мной случилось, я тоже поспешил обзавестись таким талисманом. Вот он, глядите…

И Ястреб извлек из висевшего у него на шее мешочка маленький свиток.

Коротышка пошевелил дрова в костре, чтобы огонь стал ярче, и Ястреб бережно развернул свиток папируса[23]. На нем красной краской было нарисовано несколько значков.

Винд, Келта и все остальные подошли к рассказчику и в изумлении принялись рассматривать редкостный оберег.

– Это филин, – объяснил Ястреб, – он означает м, вот этот вот крючочек зовется с, этот человечек – г, а эта птица – у. Вместе выходит мсагу, то есть крокодил…[24] Чтобы не было сомнений, шаман нарисовал вот тут маленького крокодильчика. Посмотрите, как он выглядит.

Окажись тогда при мне мое охотничье копье, я не стал бы удирать от крокодила. Я проткнул бы ему глотку, и он бы подох. Однако Великий дух был рядом со мной и не вложил мне в руку ни топора, ни копья. Ведь я бы так и так погиб…

– Как это, Ястреб?

– Если бы победил крокодил, я бы умер, а если бы победил я, то мне бы все равно не жить. Крокодил в тамошних землях животное священное, и горе тому, кто убьет его! У нас же Медведи не убивают медведя, Бобры бобра, Вороны ворона, вот так и в Кеме никто не смеет убивать крокодила или белую птицу ибис. Ибис ходит по городу, прямо среди людей… И кошку, ловящую мышей, нельзя убивать, и змею, ползущую по стене. В этих зверях живут духи умерших людей…

Я расскажу вам, как из-за кошки меня приговорили к смерти.

Мы уже возвращались обратно, плыли вниз по течению. И в одном городе поучаствовали в битве. Там то и дело воюют между собой города, правители и чиновники. Фараону нет до этого никакого дела.

Мы увидели отряд воинов, которые ожесточенно рубили людей. Мы убежали от них и наткнулись на другой вооруженный отряд. Не желая быть убитыми, мы заявили, что хотим примкнуть к ним. Они приняли нас и превратили в сторожей скота и добычи. В Кеме воин не может следить за скотиной. Тот, кто принадлежит к роду пастухов, или жрецов, или воинов, навсегда остается пастухом, жрецом или воином. А свинопас – тот вообще никто, все им брезгуют… Так уж в этом Кеме заведено.

Да, мне же пора вернуться к той проклятой кошке! Из всех наших только меня удостоили