– Ах ты паршивец! – Шатун высунулся из окна, подгадал, когда их машина подпрыгнет и осядет.

Он был великолепным стрелком. И сейчас, слившись со своим оружием воедино, будто провалился в другую реальность, где от сознания ничего не зависит, где руки делают все сами. Его палец мягко скользнул по спусковому крючку пистолета-пулемета «Кипарис».

Пули пропороли скаты джипа, рвя их в клочья. Тяжелая машина вильнула и со всей дури врезалась в низкое бетонное ограждение, идущее вдоль дороги. Ее занесло, она прокрутилась вокруг своей оси и замерла. Двигатель захлебнулся и смолк.

Мамонт резко нажал на тормоз, так что машину повело влево, едва не снесло с проезжей части. «Додж Дюранго» замер, покачиваясь на рессорах, метрах в двадцати от черного «Джипа».

Шатун еще на ходу выскочил из салона. Дал очередь по двигателю, чтобы обездвижить джип, пусть заглохший, но готовый в любой момент вновь взреветь мотором и ринуться вперед.

Пришедший в себя от удара Лекарь распахнул дверцу, вывалился из салона, припав на колено. Вскинул пистолет «Глок». Шатун, как всегда, успел на краткий миг раньше, и моджахед получил пулю в плечо.

– Не убивай! – неожиданно визгливо закричал Лекарь. – Все! Сдаюсь!

Здоровенный, похожий на йети, уже немолодой гигант стоял на коленях и трясся, всхлипывая:

– Не могу! Сдаюсь! Все к Аллаху! Все! Я больше не их!

Он обмяк и теперь уже не напоминал танк или бульдозер, а походил на выброшенного на отмель кита. То, что должно было когда-то случиться, наконец произошло – он сломался. У него больше не осталось злости, фанатизма. Он хотел одного – вырваться из заколдованного круга. Слишком долго он занимался всем этим. Слишком долго тянул неподъемный груз священной борьбы. В его голове мелькнула мысль: а ведь Кобра была права – он стал стар для такой жизни. И Заур стар. Эта битва – удел молодых, когда энергия кипящей крови легко превращается в злость, когда тебе кажется, что ты бессмертен. Но годы взяли свое! Годы сломали его, Лекаря! И он не чувствовал ни стыда, ни раскаяния. У него было лишь одно желание – выжить. Никогда он не думал, что однажды станет так жалок, что претерпит такое унижение – прежде всего от самого себя. Но этот час пришел!

Заур тоже перегорел за десятилетия бесконечной и бесплодной борьбы. Но по-другому. Ему давно стало все равно – жить или умереть. И он предоставлял права руководить собой не рассудку, а рефлексам.

Он пошевелился на заднем сиденье, держась за ушибленный во время столкновения лоб. Посмотрел на врага, державшего их на мушке. Услышал унизительное блеянье некогда несгибаемого Лекаря.

– Выходим из машины! – крикнул Шатун. – Держим руки на виду!

«Одно резкое неосмотрительное движение, и этот неверный пес продырявит меня», – подумал Заур.

Он неторопливо вылез из салона, держа руки вверх. Встал, покачиваясь. И неожиданно быстро сунул руку в карман куртки.

Загрохотали выстрелы. Отдачей дернуло «Кипарис» в руке Шатуна. Пули прочертили боевику ноги. Заур рухнул на асфальт. И прохрипел:

– Я ухожу.

По старой душманской привычке при выходе на дело он всегда клал в карман куртки гранату. Это последний довод в бою, а при необходимости – и личные врата в рай. При этом он цеплял ее кольцом за специальный крючок в кармане. Тогда при рывке кольцо вылетало, и эту убийственную игрушку можно было отработанным движением одной руки привести в боевую готовность. Что он и сделал сейчас. Вот только на бросок уже сил не хватило.

Граната «Ф-1» выпала из пальцев боевика и медленно покатилась по асфальту. Радиус разлета осколков «лимонки» двести пятьдесят метров, так что хватить должно было всем.

Заур победно улыбнулся за миг до взрыва.

Шатун успел рухнуть на землю, за насыпанную у обочины горку песка. Мамонт, выскочивший из салона, пригнулся, прячась за корпус «Доджа».

Жахнуло славно. Оперативников не задел ни один осколок, хотя «Додж Дюранго» посекло в нескольких местах, но не слишком сильно. Террористам повезло меньше.

– Готовы, черти веревочные, – проинформировал Шатун, осторожно приблизившись к джипу с «Кипарисом» на изготовку и оглядев иссеченные осколками тела моджахедов.

– Хрен их теперь допросишь, – произнес Мамонт, проведя ладонью по своей щеке и размазав кровь, сочащуюся из царапины.

Влад Зотов был бледен и деморализован.

Оперативники УФСБ перехватили его по дороге из больницы домой. Представились сотрудниками областного уголовного розыска. Заявили, что на него предотвращено покушение и только что около горбольницы он видел не гонки сумасшедших автомобилистов, а начало погони за киллерами, приходившими по его душу. После этого бизнесмена препроводили в ближайший отдел внутренних дел. Там он пробыл с полчаса. Потом его усадили в машину, отвезли на окраину города, высадили на дороге, идущей вдоль реки Северный Донец.

– За вами сейчас прибудут сотрудники ФСБ, – сказал оперативник. – Стойте здесь, как на посту. Ждите. Не суетитесь. Все понятно?

Зотов кивнул. Он настолько был ошарашен происходящим, что послушно выполнял все, что от него требовали. Возникла мысль, что, может, лучше сделать ноги, и ну их к черту, незнакомых чекистов. Но тут же эта идея его оставила – он нутром чуял, что его не упускают из поля зрения.

«Форд Мондео», на котором Зотова привезли, унесся, обдав его выхлопными газами. А через две минуты подкатил тот самый голубой «Додж Дюранго», который он видел у больницы.

– Влад Зотов? – спросил вышедший из салона Шатун и, не дождавшись ответа, указал ему рукой: – В машину!

Зотов расположился на заднем сиденье в просторном, богато отделанном салоне «Доджа». Там стоял едва различимый запах пороха. Черт, а ведь тут недавно стреляли.

– Рассказывай все, Владислав, – потребовал Шатун, когда машина неторопливо тронулась с места.

– Да чего рассказывать? – воскликнул Зотов. – Я не понимаю, что происходит! Дом разнесли какие-то грязные скоты! Жену покалечили! Теперь это дурацкое покушение! Какое-то умопомрачение!

– Ефрейтор, не испытывай наше терпение, – с угрозой произнес Шатун.

– Ну правда же! Живу как все. Бизнес чистый. Плачу налоги и сплю спокойно. И тут нате – киллеры!

– Нет, Владик, это не киллеры, – покачал головой Шатун.

– А кто? Разносчики пиццы?

– Это группа террора Вечного Халифата. И пришла она по твою грешную душу.

– Какого Халифата?! – завопил Зотов. – У тебя что, глюки, командир?!

– Никак нет, – возразил Шатун. – Я-то в полном порядке. В отличие от тебя, я не мишень для терроргруппы.

Зотов побледнел еще больше и стал массировать грудь. С болезненной гримасой он сообщил:

– Сердце, черт возьми. Шалить стало. Надо вес сбросить.