Всю неделю Марсель и Брижитт ведут относительно спокойныйобраз жизни со своими детишками в Ницце, фешенебельной столице Ривьеры. Поуик-эндам они выезжают в загородную виллу в Раматюэлле на окраине Сен-Тропеза,там и происходит главное действо.

На протяжении всего уик-энда их дом с обильными ленчами иобедами для друзей открыт настежь. Иногда приемы переходят в игры на свежемвоздухе на террасе или вокруг бассейна, а марокканский садовник предпочитаетделать вид, что не замечает творящееся вокруг. Все расхаживают голышом, иатмосфера весьма непринужденная и расслабляющая.

Марсель и Брижитт могли побыть с нами ровно столько, сколькопотребовалось, чтобы убедиться, что мы чувствуем себя как дома, а затем имнужно было возвратиться в Ниццу. Поэтому, к несчастью, я не смогла близкоузнать их.

В наш первый вечер Лео и Марика повели меня пообедать ввесьма известный в Сен-Тропезе ресторан «Лестница», расположенный у самойкромки воды. Они даже приготовили для меня сюрприз – к нам присоединилсяГюнтер.

Я была очень рада вновь встретиться. Мы с ним уже трахались(пятью или шестью различными способами) во время массовой оргии в Париже. Из-заанонимности всего там происходившего, он был для меня всего-навсего еще однимчленом в толпе, но позднее я призналась Марике, что он был вежливым ипривлекательным мужчиной, и я не возражала бы против того, чтобы узнать егополучше. Она заметила, что частенько встречала его в Сен-Тропезе ипредположила, что, по всей вероятности, мы наткнемся на него.

Очевидно, у Марики была не только хорошая память, но исклонность к сводничеству, потому что она связалась с Гюнтером и пригласила егона обед.

Это приятной внешности, стройный немец с прекрасными чертамилица. Ему где-то около тридцати пяти лет, он свободно изъясняется на пятиязыках; его репутация всемирно известного дизайнера мебели прочно устоялась.

Когда мы вчетвером болтали у стойки бара, подошласногсшибательная блондинка. На ней болтался легкий хлопчатобумажный костюм, подкоторым явно ничего не было. Она остановилась позади Гюнтера и началаобрабатывать его, как это делается в старых фильмах. Она погрузила пальцы в еговолосы, обняла за плечи, налицо весь набор трюков! Казалось, она серьезновтрескалась, но он остался совершенно безразличным к ее приставаниям. ЗатоХоффманы и я, естественно, не остались безразличны к ее красоте, и поэтому немогли не пригласить ее присоединиться к нам.

Ее звали Фреда. Ей было лет тридцать, она родилась вГамбурге, и в ее лице было нечто славянское. Фреда великолепно говорилапо-французски, по-немецки и по-английски с милым произношением. Работая дветрети года профессором биологии в Гейдельбергском университете, она остальноевремя проводила в путешествиях по Европе – главным образом по южным районамФранции, Италии и Испании.

Время шло, и мы обнаружили, что несмотря на попытки быть надружественной ноге, Фреда продолжала оставаться немножко натянутой и холодной.Как и большинство немцев (если я имею право на обобщения), она была лишеначувства юмора. Лео, типичный голландско-еврейский комик, весь вечер подразнивалее и многое, о чем он трепался, она приняла за чистую монету. Однако она былачертовски привлекательна и ухитрилась заинтриговать всех нас за исключениемГюнтера, который, казалось, уже знал ее достаточно близко.

Затем дела пошли хуже: Фреда выпила слишком много бордо истала вести себя чересчур развязно, поэтому мы решили закруглиться. Нопоскольку все хотели познакомиться с ней поближе, Марика пригласила ее назавтрашний ленч в Раматюэлль. Она сразу же узнала адрес, оказалось, она знакомас хозяевами. Это было хорошей рекомендацией, любой друг Марселя и Брижитт былбы с радостью принят в нашем кругу. Как говорят во Франции, друзья моих друзей– мои друзья.

После обеда мы расстались – Лео с Марикой направились домой,Фреда – к себе, а Гюнтер и я – пошли к нему, потому что нам не удалось какследует поговорить за обедом.

Ту ночь мы провели в его уютной квартире и любились, незамечая времени, до восхода солнца следующим утром. Однако проблема с Гюнтером(хотя не думаю, что она его беспокоит) заключается в том, что он в сути своейбезлик. В кровати он нежен и эмоционален, но на следующий день полностью теряетк вам интерес и, более того, ищет себе новую женщину. И что еще хуже, он одиниз тех мужчин, которым не надо об этом беспокоиться, потому что бабы липнут кнему, как голуби к кукурузе. И все же несмотря на то, что он делает утром, онбезусловно знает, как следует вести себя с дамой в постели.

Я до сих пор вспоминаю то фантастическое траханье, которое унас было в ту ночь. Я стояла на коленях и локтях и позволила моим рукам и ногаммедленно разъезжаться до тех пор, пока не прижалась животом к постели, а лицомне уткнулась в подушку. Гюнтер стоял позади, пока мой зад был поднят, а затемопустился на колени, входя в меня сзади.

Несколько мгновений после того, как он вошел в меня, я оставаласьнеподвижной, а затем с помощью длинных медленных качков вперед и назад он началтрахать меня, при этом его член погружался на всю длину с каждым новым ударом.Цикл восхитительно замедлялся на выходе и ускорялся на входе. А как я отвечалана это! Однажды при входном пике он, должно быть, почувствовал, как сжимаетсямоя вагина в предоргазмном состоянии, поэтому невообразимо медленным, движениемвытащил свой член из меня, великолепно продлевая чудесные предварительныеспазмы моего оргазма. Потом он снова вонзился на всю глубину!

Мои бедра судорожно, неистово вертелись, без всякойсинхронности с судорожно сокращавшимися мускулами спины и ног. Хм-м-м-м! Я досих пор ощущаю тот момент, когда я начала исходить. Гюнтер оставался спокойным,его член был глубоко во мне, а тестикулы расплющены о мои ягодицы. Он наполнилменя своим теплом, и я дрожала, как глупышка, от каждой капли его спермы. Мыоставались в таком положении некоторое время, пока его член не обмяк внутрименя.

Гюнтер уснул, и я охраняла его покой. Я прижала к себе егобелокурую голову и наслаждалась тем, что лежала рядом с ним, в то время как егожидкость высыхала у меня между бедер; я ощущала удовлетворенность в моихсосках, груди, во впадине щеки, в ресницах от того, что меня окружали мягкие игустые запахи любви. Я тоже провалилась в сон, который отнял у нас около часавремени.

Мы лежали прижавшись друг к другу наподобие ложек, его шеяотдыхала на моем животе. Я обняла его одной рукой и нащупала его соски,поглаживая и вдыхая в них жизнь и одновременно возбуждая эрекцию в его паху. Онприжался задом к моим половым органам, снова вызывая ни с чем не сравнимыеощущения. Я перевернулась и сползла вниз, чтобы поцеловать его член. Мой языкначал свою работу у основания, затем пошел вдоль ствола, вылизывая, целуя идразня. Рот скользнул вдоль набухшей головки, всасывая все глубже и сильнее ивбирая в себя все, что я могла проглотить из его восьми дюймов. Я жаднопожирала его, набивая рот и издавая нечленораздельное бормотание. Гюнтер тесносжал бедра, напряг мускулы и застыл. Я знала, что он близок к тому, чтобыкончить.