Я лихорадочно сосала его, зарывшись носом в его волосянойкуст и крутя головой, мой рот скользил вверх и вниз вдоль его ствола; свнезапным рывком бедер Гюнтер стал эякулировать, а я продолжала сосать,проглатывая каждую каплю его сока, пока он не кончился.

Я неохотно поцеловала на прощание его пенис, подхвативязыком последнюю жемчужную каплю. И мы снова заснули.

В восемь часов наша комната была полна средиземноморскимсолнцем. Хотя мы и провели бурную ночь с очень малой толикой сна, я чувствоваласебя свежей и с радостью пошевелилась. Гюнтер, прохладный и прекрасный,продолжал спать. Мне хотелось приласкать его и расцеловать с ног до головы, чтоя и сделала, тем самым разбудив его. Затем мы целовались, снова целовались,пожирая друг у друга языки, как будто это были члены. Гюнтер был худощав, но ямогла чувствовать его силу во время поцелуев. Я настроилась на хорошее,неистовое прощальное траханье.

Фактически, после Парижа я еще ни с кем хорошо не трахалась,поэтому я дразняще взглянула на него и сказала в своей лучшей Мэй-Вестовскойманере:

– Ну давай, половой гигант, покажи мне, где ракизимуют. Гюнтера мои слова отнюдь не позабавили. Возможно, что его германскаягордость была уязвлена моей агрессивностью.

Однако он возбудился.

– О'кэй, леди, тебе здорово этого хочется, и тыполучишь на полную катушку, – сказал он и прыгнул сверху на меня.

Мои ноги были широко раскинуты, и я едва успела подпихнутьпод зад подушку, как он вонзил в меня свой длинный член.

– Ты хочешь трахнуться по-настоящему, голубушка, и тебясейчас будут трахать, как следует, – решительно сказал он.

Приподняв свой зад, он пригвоздил мои запястья своимивытянутыми на всю длину руками; его таз был все еще прижат к моему, а его членпрямо-таки насаживал меня, как вертел.

– О, боже, Гюнтер, ты делаешь мне больно, –запротестовала я, но его пальцы впились в плоть моих рук, а кость его тазауперлась в мою, когда он стал вколачиваться в меня.

– Ну давай, сука, покажи, на что ты способна, –зарычал он, и я стала работать бедрами в такт его движениям. – Что тыхочешь, чтобы я сделал? – требовал он. – Скажи мне, Ксавьера?

– Трахай меня, я хочу, чтобы ты трахнул меня!

– Повтори еще раз!

– Оттрахай меня, Гюнтер!

– Я хочу тебя, хочу тебя, сука, – прорычал он, истал колотиться своим телом о мое, вгоняя внутрь меня свой член все глубже исильнее, выбивая дыхание из моего тела. Он рыл так силен, что все мои чувства,мысли и фантазии уступили место одному невообразимому ощущению. Все мое телостало одним сплошным траханьем – и ничем больше.

Я едва успела перевести дыхание, как его живот стал с силойобрушиваться на мой, все быстрее и быстрее, и только подчиняясь егоубыстряющемуся ритму, я могла вдохнуть несколько глотков воздуха.

Казалось, его член из стали, и он неоднократно делал больноне только моей вагине, но и моему сознанию, и всему телу. Кровать тряслась, какхижина во время урагана, а наши тела ударялись друг о друга с невероятнойбыстротой и силой.

– Не надо, Гюнтер, ты убьешь меня, – услышала ясвой голос, когда его энергия еще возросла, если это вообще было возможно.

Я опасалась, что в своей ярости он переломает мне все кости.

Но он не отвечал, даже не показывал, что слышит мои просьбы,настолько он был занят своими таранными действиями. Мои глаза под воздействиемэтой непрерывной атаки закрылись, нижняя часть тела выгнулась невероятнымобразом и стала жить абсолютно отдельной жизнью от верхней половины, и теплаяволна заполнила меня. Мои собственные спазмы заставили Гюнтера совершитьпоследнюю атаку, он напрягся и был готов кончить.

Мои спазмы продолжались, слезы залили лицо, и я началаумолять:

– Еще, Гюнтер, ну не останавливайся же!

Он сдержался, затем грубо вынул член и подтащил меня к краюпостели. На этот раз он стоял на полу, а я лежала на животе. Он прижал однойрукой мое бедро, а второй сзади вставил мокрый член в мою вагину.

Его разъяренный стоячий член был темно-красного цвета ипосле всего этого насилия должен был чуть-чуть смягчиться. Однако, когда онвоткнул в меня сзади (а это одна из моих любимых поз), он был еще больше, чемраньше.

Мои внутренности напоминали густой горячий суп или же теплыйсбитый крем, и меня захлестывали медленные волны с каждым новым движением. Онне торопясь довел меня до преддверия оргазма и держал в этом состоянии до техпор, пока во мне накапливалась огромная масса энергии. Затем он начал неистовыекачательные движения, его бедра бились в мои ягодицы, вызывая цепную реакциюоргазмов, при которых каждый удар члена вызывал новую судорогу.

Я трепыхалась, как рыба, нанизанная на вертел его члена. Моипальцы судорожно ухватились за простыни и пытались впиться в матрац. Спинаизогнулась, как радуга, и дергалась от наслаждения при каждом ударе. Внезапномне захотелось, чтобы меня физически наказали.

– Сделай мне больно, Гюнтер, – произнесла язадыхаясь, но моя голова была укрыта подушкой, поэтому он поначалу нерасслышал.

– Гюнтер! Побей меня. Сделай мне больно. Пожалуйста,Гюнтер!

И он сделал это, ударяя меня рукой, телом и членом, и язаполнила постель приглушенными стонами, а когда боль стала невыносимой, сталакричать при каждом новом ударе.

Он доводил себя и меня до кондиции, наконец его тело плотноприжалось сверху, и его член извергнул струю и затопил меня до предела.

В изнеможении мы рухнули на постель. Однако через несколькомгновений состояние усталости исчезло. Мы тихо помылись, оделись ираспрощались.

Мы больше никогда не встретились. Какая жалость! Он былтаким великолепным любовником… но на этом все и кончилось. Он пошел к себе вконтору, а я взяла такси до дому, и не уверена, что он когда-нибудь ещевспомнил обо мне.

Лео и Марика все еще спали, когда я вернулась на виллу в Раматюэлль.Я приняла горячую ванну для того, чтобы расслабиться и отдохнуть. Утро былопрекрасным, и из ванны я вышла наружу, чтобы солнце обсушило меня. Затем ясмазалась кремом и легла на матрац на краю бассейна.

Я должна была быть полностью удовлетворенной, однако, как нистранно, все еще чувствовала себя на взводе, готовой к дальнейшим действиям –нет, не с Гюнтером, и даже не с мужчиной. Позднее к ленчу собиралась подъехатьФреда, и я не могла перестать думать о ней, о ее прекрасном теле и сложной натуре.

Гюнтер сказал мне накануне вечером, что он и Фреда родом изодного города, что она в самом деле сложная натура, и он так и не добрался донее. У нее были сексуальные проблемы, сказал он. Когда она однажды участвовалав свинге вместе с четырьмя партнерами, ни одному из них не удалось довести еедо оргазма.