– Нет, она не дочь короля, – ответил герцог. – Ее отцом был Эдмунд Уиндхем, третий граф Лэнгфорд. Ей было уже два года, когда мать-вдова приехала ко двору.

– Тогда почему, милорд, – спросил Стивен Гардинер, – вы не ждете подвоха от этой девушки? Вы же знаете, что иногда король ведет себя как романтически настроенный глупец. Вполне в его духе отдать предпочтение Ниссе – в отчаянной попытке вспомнить дни юности! Насколько помнится, ее мать держалась особняком, не примыкая ни к какой из сторон. Она была верна только королю. Эта девушка, Нисса, может представлять для нас опасность, милорд.

Он сказал «для нас»! Герцог старался не выдать своего торжества. Итак, Гардинер был на его стороне.

– Если я почувствую, что девица Уиндхем становится угрозой нашим планам, милорд епископ, я найду способ очернить ее в глазах короля. Вы знаете, как он не любит разочаровываться в тех, кому доверял. С вашей помощью наша маленькая Кэтрин станет следующей королевой Англии.

– Будем надеяться, что она не пойдет дорожкой другой вашей племянницы, Анны Болейн. Вам удалось ее пережить. Но если Кэтрин окажется не такой, как мы надеемся, гнев и разочарование короля будут беспредельны, что, возможно, будет стоить вам головы.

– Кэтрин Говард ничем ее не напоминает. Анна была слишком искушена годами, проведенными при французском дворе. Она была старше и слишком своенравна. Кэтрин всего шестнадцать; это милая, сговорчивая и недалекая девушка! Она познала лишения, поскольку рано осиротела и была отдана на попечение моей матери. Знаете, если бы я не добыл для нее место королевской фрейлины, не представляю, что бы с нею сталось. Мы сделаем Кэтрин королевой, и она получит все, о чем мечтала, а за это будет нам весьма благодарна. Конечно, придется потерпеть короля и его маленькие слабости, но это небольшая цена за ослепительную возможность восхождения на трон. Кэт может утешаться мыслью, что наверняка переживет своего супруга. Она поступит так, как я велю.

– Но вы уверены, милорд, что она подходит на роль невесты короля? Никаких маленьких тайн? Грязных подробностей? – настаивал епископ.

– Ничего, – решительно заявил герцог. – Под присмотром моей матушки она жила в Лидингхолле, точно монахиня. Она искусна в музыке и обожает танцевать. Она не какая-нибудь легкомысленная кокетка. Как раз то, что нужно королю.

– Значит, так тому и быть, – подвел итог епископ. – Мы поддержим ухаживания нашего господина и повелителя за Кэтрин Говард. Как только он избавится от Анны Клевской, у нас очень скоро появится новая королева. Но Кромвель? Как поведет себя Кромвель? Не попытается ли он остановить нас, милорд?

– С Кромвелем покончено, – сказал герцог, уже не скрывая торжества. – Он не оправдал надежд короля, притом самым прискорбным образом. Все неудачи и беды короля, связанные с этим злосчастным делом, лягут на плечи старины Крома. Король никогда его не простит. Нам незачем опасаться, что он расстроит наши планы, дорогой епископ! Томас Кромвель будет слишком занят спасением собственной несчастной шкуры. Поразительно, как человек столь низкого происхождения сумел забраться так высоко! Вот они, новые времена, не правда ли? Я не любитель новых веяний. Я предпочитаю жизнь такой, как она была всегда. И все вернется на круги своя, когда мы наконец избавимся от Кромвеля. – Герцог холодно улыбнулся и, не сказав больше ни слова, внезапно развернулся и исчез, оставив епископа стоять в центре зеленого лабиринта.

В начале весны тысяча пятьсот сорокового года аббатства Кентербери, Крайстчерч, Рочестер и Уолтем наконец признали владычество короля. Томас Кромвель закончил свой великий труд, распустив все монастыри, и теперь был Генриху Тюдору без надобности. Богатства из аббатств почти полностью перекочевали в королевскую казну, но кое-что раздали дворянам, доказавшим верность короне. Это был хитрый ход, чтобы заставить людей еще теснее сплотиться вокруг короля: получив солидную выгоду от церковной реформы, они вряд ли станут ей противиться.

Французский посланник, Шарль де Марийяк, в донесениях писал своему королю, что положение Томаса Кромвеля шаткое. Однако Генрих Тюдор вдруг сделал своего канцлера графом Эссекским. Король был не в духе, и это становилось очевидным для всех.

Когда герцог осторожно попытался расспросить короля, что за великая честь снизошла на Кромвеля, король хищно улыбнулся и сказал:

– Я всего лишь хочу успокоить страхи бедняги Кромвеля. Напуганный человек, Томас, не способен мыслить ясно. А как раз сейчас нам очень нужен ясный ум старины Крома, если я намерен окончательно и бесповоротно выпутаться из того злосчастного мезальянса, в который он меня втянул. Думаю, будет справедливо, если тот, кто устроил этот брак, его и расторгнет.

– Значит, надежды нет?

– Сохранить мой брак? – удивился король. – Это одно название, а не брак! Не то чтобы леди Анна была дурной женщиной. Напротив! Но она мне не жена. Никогда ею не была; никогда не будет.

– А как же герцог Клевский, милорд? – спросил Томас Говард. – Разве он не будет оскорблен, если вы откажетесь от его сестры и отправите ее назад в Клеве? Ведь она принцесса, в конце концов!

– Леди Анна будет щедро вознаграждена. Норфолк, тебе незачем об этом беспокоиться. Что до герцогства Клевского, может ли оно устоять перед мощью Англии? Думаю, что нет. Оно уже послужило нашим целям. Франция и Священная Римская империя снова ищут нашей дружбы. – Король усмехнулся. – И у меня будет еще одна прекрасная английская роза, такая же, как моя милая Джейн. Ну же, Томас!

– А не лучше ли подыскать принцессу, ваше величество? – мягко заметил герцог. – Простая англичанка – это недостаточно для вас. Вы так не думаете?

– Недостаточно? Ты просто сноб, Томас, и всегда таким был. Любая английская девица с легкостью затмит самую утонченную чужестранную принцессу! Хватит с меня царственных особ. Я хочу любить женщину из плоти и крови. Она будет хороша в постели и станет матерью моих детей. Богом клянусь, – воскликнул король, повышая голос, – я ее получу!

– И уже есть леди, которая удостоилась внимания вашего величества? – поинтересовался герцог.

Король разразился громким хохотом и ткнул герцога пальцем в бок.

– Хочешь узнать первым, старый проныра, не так ли? – сдавленно фыркнул он, хохоча до слез. – Видишь ли, я еще не решил. И ты ничего не узнаешь прежде, чем узнаю я сам. А теперь оставим эту тему.

Но герцог Норфолк, как и все при дворе, уже заметил, что взгляд короля то и дело задерживается на его племяннице Кэтрин и на девице Ниссе Уиндхем. В тот же самый день, когда в зеленом лабиринте состоялась беседа с епископом Гардинером, герцог Томас Говард вызвал на разговор юную Кэтрин. В свите королевы у него был соглядатай, поэтому он знал, что племянница сегодня свободна, и послал за ней. Девушка пришла в чудесном бархатном платье желтовато-зеленого цвета, которое очень ей шло. Оно подчеркивало ее природную красоту, и герцог сделал племяннице комплимент.

– Это подарок от подруги, Ниссы Уиндхем. Она сказала, что оно ей не идет и что у нее и без того слишком много платьев. Но мне кажется, дядя, она просто сочувствует мне, потому что я бедна. Но хорошо, что у меня такая хорошая подруга, ведь правда?