—Нет,— коротко и лаконично.

Напряжение между нами почти осязаемо. Оно звенит в тишине квартиры, которую нарушает лишь тихий мерный звук работающего холодильника где-то в кухне.

—Ты выставил меня вчера из своей квартиры и ясно дал понять, как ко мне относишься,— обвинительно произношу я.

—Я ошибся,— Давид, как и обычно, немногословен.

—Ты не ошибся, ты унизил меня.

—Я был зол.

—На меня? Я ничего не сделала.— Смотрю на него исподлобья.

Как же трудно понять этого мужчину. Почти невозможно. Словно он сам не знает, чего хочет, и меняет свои решения каждые полчаса.

—Я могу все исправить,— выдыхает мне прямо в губы и целует почти невесомо.

—Не поздно ли?— почти не дышу я. Весь мир вокруг внезапно сужается. Есть только мы. И больше никого и ничего вокруг.

—Это ты мне скажи,— так же тихо отвечает мне, а потом я закрываю глаза и отдаюсь своим ощущениям, подставляю губы для поцелуя, желая лишь одного — раствориться в нем.

—Только будь нежен со мной,— прошу на выдохе, прежде чем наши губы соединяются в настоящем поцелуе, а дыхания сплетаются.

Давид жадно целует меня, царапая отросшей за день щетиной нежную кожу лица. Я зарываюсь пальцами в короткий ежик его волос, царапаю шею, плечи, потом веду ладонями вниз по его обнаженной груди.

Леонов, не отрываясь от моих губ, поддевает край моего свитера и тянет вверх. Приспускает чашечки моего лифчика, щипает за чувствительные соски. Оставляет на груди следы своих пальцев, на шее засосы, вжимается в меня своим телом и трется об мой живот своей эрекцией. Из моего рта вырывается непроизвольный стон. Не верю, что это происходит в реальности. Не верю, что моя решимость так быстро была разрушена его харизмой и первобытной сексуальностью.

Когда я смелею и всё-таки тянусь к пряжке его ремня, он застывает, а потом с рыком поднимает меня в воздух, словно пушинку, и, чуть не упав со мной на руках из-за скользкого кафеля под ногами, идет в сторону одной из комнат.

Сердце в груди колотит от страха и возбуждения, а между ног ощущается горячая влага.

Я слышу, как часто дышит Давид. Его грудь тяжело вздымается под моей ладонью. Я не верю, что делаю это. Что разрешаю прикасаться ко мне после вчерашней ночи. Но сегодня все по-другому. Совершенно. Алкоголь ли в венах Леонова или вина тому причина — неизвестно. Но он нежно целует меня в губы и бережно опускает на мягкую кровать.

В комнате темно. Давид отстраняется от меня, нащупывает у тумбочки выключатель. Щелчок, и комнату освещает тусклый свет бра.

Мой свитер оказывается задранным почти до шеи. Я ежусь под пристальным взглядом Давида. Он жадно рассматривает мою грудь. Я дрожу от волнения. Искоса посматриваю на дверь, понимая, что это мой последний шанс сбежать.

Матрас прогибается под весом мужчины. Я застываю и инстинктивно прикрываю руками грудь.

Давид, видя мое смущение, хрипло смеется. С вызовом смотрит на меня и сам расстегивает ремень, избавляется от брюк, оставаясь в одних боксерах.

—Не передумала?— спрашивает, когда тянется к пуговице на моих штанах.

Я качаю головой. С трудом сглатываю собравшуюся во рту слюну. Горло сдавило из-за волнения. Кажется, вот-вот у меня случится инфаркт.

—Поцелуй меня.— Тянусь к нему, желая как можно быстрее продолжить начатое. Пока и в самом деле не передумала. Потому что я уже на грани. Ведь еще утром совершенно другого хотела.

Сердце в груди колотит от страха и возбуждения, а между ног уже слишком мокро. Низ живота тянет от желания, полуобнаженный Давид в тусклом свете бра завораживает. Никогда еще не видела настолько идеального мужского тела, как у него.

Он медленно стягивает вниз по моим бедрам джинсы. От него не укрывается то, как сильно я дрожу. Теперь между нами лишь тонкая ткань моих трусиков и его боксеров. Он нависает надо мной, удерживая вес своего тела на локтях, и тянется к моим губам.

Целует, терзает, ласкает. Он проводит губами вниз по шее, щекоча тем самым мою кожу, освобождает меня от свитера и лифчика, терзает губами мой сосок, вызывая во мне очередную волну желания и трепета. Трется твердой эрекцией о мое бедро.

—Ты ведь понимаешь, что я уже не остановлюсь?— Отрывается от меня на мгновенье и всматривается в глаза, ища на их дне ответы на свои вопросы.

Я неопределенно качаю головой. В этот момент я уже не знаю, кто здесь пьян больше. Я или он. Потому что по ощущениям сегодня мной был уничтожен бар отца. Голова идет кругом, слова все застряли в горле, не могу сформировать ни одного связного предложения.

—Отлично, тогда держись, детка,— хитро усмехается он, пробравшись ладонью под мои трусики…

Я закрываю глаза, не в силах выдержать его взгляд. Давид прикасается к моему клитору, делает несколько круговых движений, проникает в меня сначала одним, а потом и вторым пальцем, и из моего горла вырывается вздох.

—Мокрая,— довольно заключает он, заставляя меня покраснеть.

Его пальцы внутри меня ускоряются, я бесстыдно раздвигаю ноги еще шире и подаюсь ему навстречу. Все перестает иметь значение. Даже обида на Давида, которую я копила в себе все это время.

Я начинаю ерзать бедрами, желая большего. Крепко ухватившись пальцами за простыни, подавляю крик, готовый вырваться из моего горла. Слишком сильное течет во мне возбуждение.

Одним рывком Давид разрывает на мне тонкий шелк, и я жмурюсь, ожидая, что будет дальше. Теперь я полностью обнаженная перед ним, и он может делать со мной все, что захочет. Это осознание охладило меня, потому что в этот момент я четко осознала, ЧТО происходит.

—Расслабься,— хриплым голосом тихо произносит он, нависая надо мной. Но от своих боксеров избавляться пока не спешит.

Я чувствую его дыхание на своей коже. Он обхватывает губами мой сосок. Посасывает, вызывая внизу живота болезненное томительное чувство. Вновь находит мои губы. Короткий поцелуй, и он опускается к моему животу. Ласкает языком пупок, двигается все ниже и ниже.

Потом отстраняется от меня, и я открываю глаза, не понимая, почему он остановился.

Давид смотрит на меня горящим взглядом. Столько желания, страсти и ненависти одновременно я ни разу не видела. Но я не успеваю обдумать то, что заметила в глубине его необычайных глаз, потому что он хватает меня под коленки, придвигает к себе, а потом широко разводит мои ноги и, к моему неимоверному удивлению, касается меня губами между ног.

Раньше я о таком только слышала. Сейчас же могу ощутить на себе, а еще не верю, что это происходит в реальности. Парни ведь не любят это делать, разве нет?

Я застываю, пораженная действиями Давида. Но когда к его языку добавляются пальцы, забываю обо всем на свете, полностью подчиняясь ему.