Щелк-щелк.

И в этот момент нервы Хоакина сдали, он сложил пальцы, и хлестнул мой купол наотмашь, бил со всей силы, не сдерживая кругов и уровней, бил так, как будто мы столкнулись на поле битвы лицом к лицу. Льдисто-голубая искристая волна силы Хэсау взметнулась вверх, облизывая родовую тьму Блау, и растеклась по камере в поисках лазеек. Но их не было.

Это не моя сила. Это не мой гнев. Это не моя ярость. Это добровольная жертва.

Тьма снова заволокла камеру, и начала клубиться, приближаясь к Хоакину, который посмел поднять руку, который посмел использовать силу.

— Это Источник, все подземелье — Источник, это большой Алтарь, Хок! — в голосе Люка звучали нотки паники, он кастовал плетения за плетением, ошибался и кастовал снова, проверяя, но он не трогал мою тьму, поэтому тьма не трогала Люка. — Мы разбудили Источник Блау… Мы разбудили псаков Источник Блау, Хок!

— Уходим, — Бер был решительнее, и без разговоров схватил брата в захват, подтаскивая к выходу.

— Нет, — Хок отбивался, блокируя, — нет, она сейчас проснется. Сила Хэсау сейчас проснется…Нужно подождать…

— Хоакин, — Бер уже рычал, получив несколько чувствительных ударов, но продолжал тащить Хока. — Хок, брат…

— Она сейчас проснется! — Хоакин вырвался, отбросив Бера в коридор, и снова рванул к куполу тьмы.

У меня больше не было времени, я чувствовала, как родовая сила иссякает, возвращась обратно, и скоро купол, который ограждает меня, начнет истончаться и таять.

— Пошли вон! — небольшое усилие, и тьма взвихрилась до потолка, окутывая мою фигуру. — Пошли вон с моей земли! ВОН! — тьма ярилась, откликаясь на мои желания. — Забери его, Люк! Во имя Великого, забери его! Я не сдержу силу!

— Брат…, — на этот раз они тащили Хоакина вдвоем, почти свернув его пополам в захвате.

Тот упирался, бешено сверкая темными глазами, отливающими льдистыми искрами.

— Она сейчас проснется! Проснется! — Хок снова сбросил захват, и при этом рванул вперед, как бы размазавшись в воздухе. Мое зрение изменилось, и я увидела серые ленты-тени, которые тогда преследовали и пугали меня в библиотеке.

Тени с шипением легко преодолели купол тьмы и рванули ко мне, извиваясь в воздухе. Что это за дрянь? Я окутала руки силой, и схватив одну, начала рвать пополам, вымещая на ней всю свою ярость, ту ярость, которая бушевала внутри, ту ярость которую принесла сила родового Источника.

Лента-тень извивалась и шипела, но тьмы было больше, она разъедала и подтачивала, поглощала и плавила, уничтожая то, чего не должно быть здесь. Последнее усилие, и лента-тень тает, осыпаясь в воздухе серыми клочками тумана.

В этот момент Хок рухнул на колени в подлете, со всей силы, и так харкнул кровью, что долетело почти до моих сапог.

— Брат…

— Хоакин!

Лента. Лента-тень и Хок. Я начала ловить вторую, как Люци торопливо закричал.

— Отзови, отзови их, Хок, отзови немедленно…

Хок сделал странный жест рукой, с трудом поднимаясь на ноги, опираясь на Бера, и вторая тень просто растворилась в воздухе с легким шипением.

Я отстранено наблюдала, как кровь продолжает стекать по уголку его рта, и могла точно сказать, что Хоакину потребуется не меньше половины декады на восстановление повреждений. Руки зачесались по старой привычке, скастовать стазис, исцеляющее, анестезию, но я удержалась усилием воли.

Сейчас это не мои дяди. Это не мои дяди. Сейчас это корши, которые пришли в мой дом. В мое гнездо.

Щелк-щелк. Люк и Бер одновременно вздрогнули, когда я наконец определилась с плетением.

Щелк-щелк. Я запитала чары, и в моих руках запела ослепительно белая молния высоким напряжением. И тьма грозовым фронтом взъярилась за моей спиной, шевеля волосы ветром силы.

Я развела руки шире, ещё шире, и разряд запел мне, подрагивая. Мне даже не потребовалось формировать импульс, настолько густо воздух был пропитан силой. Разряд.

Разряд. Разряд. И три предупредительных ложатся точно перед сапогами Хэсау, обугливая камни пола дочерна.

Щелк-щелк. И я начала формировать первые базисные узлы плетения Шторма. Здесь и сейчас я могу все. На эти десятки мгновений здесь нет никого сильнее меня, в пределах родового Источника, и это отчетливое понимание обреченностью отражалось в глазах Хэсау.

— Я считаю до пяти, Люк. И начинаю…, — я запрокинула голову, впитывая запах озона и первых грозовых разрядов, которые появились в воздухе, — …охоту. Пять…

Щелк-щелк.

Люк сорвался с места раньше, чем успела доплести второй узел, подхватил несопротивляющегося Хока с одной стороны, и вместе с Бером потащил его к выходу, постоянно держа меня под контролем. В другой свободной руке у него льдисто горело активированное плетение щита. Дядя Бер в отличие от Люка сплел атакующие чары.

— Четыре, три, — и они выметаются в коридор, — два, — и камера захлопывается с громким стуком, — один, — Я последним рывком запечатываю дверь темной силой так, что волна резонансом расходится дальше, по всей клановой территории, и падаю на колени, больно ударившись об пол.

Начался откат, скрутивший все изнутри болью от превышения допустимого уровня используемой силы. Спина горела — восстанавливающие печати сорвало и они больше не действовали, текла кровь из прокушенной насквозь губы, но я успела.

Я — успела. Демоны, псаки и все порождения грани. Я — успела. Я сделала свою ставку, и я — справилась. Источник затихал, успокаиваясь, бушующая сила уходила обратно, оставляя серые стены в искристой изморози. Последнее, что я видела, перед тем, как отключиться — это две поникшие фигуры с закрытыми глазами в форме гвардейцев Блау, пристегнутые к пыточным стульям железными кандалами.

* * *

Я не знаю, сколько прошло мгновений, когда я очнулась, замерзшая. Я окоченела на ледяном полу в домашнем халате, затекшую спину неприятно дергало, наверное, открылись раны.

Я неловко перевернулась, выдохнув облачко пара, и поползла, поднимаясь, к Юнису и Юстасу. Руки плохо слушались от холода, света было мало — жаровня погасла, и только несколько факелов чадили на стенах.

Я напряглась, прислушиваясь, ища внутри отголоски родных-по-крови. Хэсау покинули первый круг и устроились в гостевом доме, за второй линией защиты. Запястья болели, обожженные браслетами Арритидесов. Псаково наследие светлых опять проснулось.

Хоакин был прав. Частично. Я чувствовала родовую силу Хэсау, чувствовала родную кровь, которая пела мне почти так же, как кровь Акса и дяди, но… Мне не нужно это наследие. И я сделаю все, чтобы Хэсау никогда не узнали о том, что их силу можно блокировать артефактами Арритидесов.

Выражение лица Юниса было безмятежным. Он как будто спал. Глубокие морщины сгладились, и он стал выглядеть спокойнее и моложе. Добровольная жертва. Именно на это я сделала свою ставку. По крайней мере я была уверена в Юнисе, он приносил не только клятву служения Блау, но и отдельную — мне. Не навреди. Храни. В жизни и смерти. Но кто знал, что Блау взыщут так быстро?