Официально регулярные части вошли в Чечню для проведения учений. Привезли артистов, в сёлах провели концерты, вечера самодеятельности. Одновременно были блокированы дороги между сёлами. В один и тот же день сотрудники ОГПУ в каждом селе явились к председателям местных советов и потребовали в течение суток сдать строго определённое количество винтовок. Сдавать нужно было только огнестрельное оружие. В случае несогласия чекисты пригрозили обстрелять сёла из миномётов и артиллерийских орудий.

Микоян операцией не руководил, и даже не приехал в Грозный: находился рядом, в Пятигорске, «приберегая, — как он сам пишет, — свой авторитет на случай необходимого вмешательства».

Дело обошлось без кровопролития, но всё же однажды пришлось открыть предупредительный огонь. Операция по разоружению Чечни одновременно предполагала арест Нажмудина Гоцинского и нейтрализацию его отряда. Чекисты применили тактику, известную ещё с царских времён. Примерно зная местонахождение отряда Гоцинского, они пригласили к себе старейшин окрестных сёл и объявили их заложниками. Выдвинули требование: либо старейшины сами сдадут Гоцинского, либо их сёла будут разрушены артиллерийским обстрелом. Жители сёл, разумеется, могли беспрепятственно уйти в безопасное место, но дома пригрозили стереть с лица земли.

Старейшины между тем отказались выполнять требования. Их уговаривали сутки, но безрезультатно. Далее, как пишет Микоян, в целях устрашения горцев был вызван военный аэроплан, сбросивший бомбы на окраине одного из сёл. Это произвело нужный эффект, и старейшины выдали местонахождение Гоцинского.

В первые дни сентября 1925 года отряд Гоцинского был разгромлен. Большая советская энциклопедия сообщает, что Гоцинский контактировал с агентами британской разведки и планировал продолжать вооружённую борьбу. Потеряв своих людей и поняв бесперспективность сопротивления, Гоцинский сдался сотрудникам ОГПУ и был расстрелян 28 сентября 1925 года в Ростове-на-Дону.

В новейшие времена появились публикации, утверждающие, что операция по разоружению Чечни всё же сопровождалась жертвами с обеих сторон. ОГПУ и РККА потеряли 6 человек убитыми. 16 аулов подверглись бомбардировке, более ста населённых пунктов обстреляно. Арестовано более 300 человек «бандитского элемента», 12 человек убито. Оружия изъято — более 25 тысяч винтовок и более 4 тысяч револьверов. Микоян называет цифру в 30 тысяч винтовок. Цифры, как видим, более или менее сходятся.

Следом за операцией в Чечне такая же была проведена в Дагестане (с 1 сентября 1925-го).

Операцию по разоружению Чечни Микоян описал в своей книге «Вначале двадцатых…» вышедшей в 1975 году. Изначальный текст был сильно сокращён, отредактирован и проверен цензурой по личному указанию Михаила Суслова. Потом текст книги «В начале двадцатых…» с сокращениями был помещён в итоговый труд Микояна — «Так было».

В настоящей книге, как уже было сказано, предпочтение всегда отдаётся свидетельствам непосредственных участников событий, в данном случае — самого Анастаса Микояна. Изучая его текст, достаточно легко отличить строки, приглаженные редакторами, от его собственных.

Историки, изучающие чеченскую письменность, подтверждают свидетельства Микояна. Чеченский алфавит изначально создавался на базе арабского, но в начале 20-х был переведен на латиницу — по предложению писателя, драматурга и просветителя Халида Ошаева, руководителя отдела народного образования Чечни, тогда — молодого человека 27 лет, фактически ровесника самого Микояна.

Но есть и расхождения с текстом Микояна: так, он называет красного командира Гикало чеченцем, а на самом деле Николай Фёдорович Гикало (1897 года рождения, также почти ровесник Микояна) был украинцем по национальности, хотя и прожил первую часть жизни на Кавказе, воевал за советскую власть, командовал соединениями Красной армии в Грозном, а потом даже возглавлял «Персидскую красную армию». Гикало проработал на Кавказе до 1927 года. В 1937-м он был арестован, в следующем году расстрелян, а в 1956-м реабилитирован. Так или иначе, Микоян пишет о Гикало с большим уважением. Возможно, в те годы самому Гикало было удобнее, чтобы его считали чеченцем.

Упомянутый Микояном Таштемир Эльдарханов, наоборот, принадлежал к первому поколению кавказских социалистов, написал и издал первый чеченский букварь, потом был избран председателем ЦИК Горской республики, далее председателем исполкома Чеченской автономной области. Скончался он в 1934-м, в отличие от Гикало, своей смертью.

Насколько велика была роль Микояна в создании чеченской политической автономии, в превращении крепости Грозный в полноценную столицу Чечни, пусть спорят историки. Точно известно, что после смерти Сталина, когда возник вопрос о возвращении депортированных чеченцев из Казахстана на родину — чеченская интеллигенция составила группу ходатаев, они приехали в Москву и пришли на приём именно к Микояну. Об этом будет рассказано ниже.

А между тем с 1922 года, когда была образована Чеченская автономия, до 1956 года, когда чеченский народ вернулся домой, прошло почти четверть века. Давно исчезли имам Гоцинский, и Эльдарханов, и Гикало, и Уборевич. Канул в прошлое и сам Сталин. В Кремле уцелели лишь двое деятелей, имевших отношение к Чечне: Ворошилов, командующий войсками СКВО в 1921–1924 годах, и Микоян, 1-й секретарь Юго-Восточного (с декабря 1924-го — Северо-Кавказского) крайкома РКП(б). И ещё Иван Серов, заместитель главы МГБ и прямой организатор депортаций. Но чеченцы пошли, разумеется, не к Серову. Не пошли и к Ворошилову. Единственным «экспертом по Чечне» в послесталинском руководстве был Микоян; к нему и обратились.

Этот факт, что именно Микоян оказался «главным специалистом по Чечне» в руководстве страны, — кажется не столь примечательным, если не рассматривать его в ряду других схожих. Микоян также постепенно превратился в «главного специалиста» по Дальнему Востоку, в «главного специалиста» по отношениям с Китаем и Мао Цзэдуном, в «главного специалиста» по отношениям с США, Северной Кореей, Кубой, Вьетнамом, он появлялся везде, где возникало историческое электричество. Он возникал в самой потенциально опасной точке конфликта — и гасил напряжение.

Его личное отношение к чеченцам неизвестно. Возможно, личного отношения и не было, а имел место лишь правильный административный маневр. Предоставить большому и сильному — полмиллиона человек — народу самостоятельность, уделить ему необходимое внимание, разобраться в особенностях бытования и эти особенности учесть.

Сам ведь он тоже был горцем, сам помнил вкус козьего сыра и боль в ступнях, разбитых о камни.

Предполагаемая Дзержинским война на Кавказе так и не состоялась. Бочки с нефтью исправно грузили в Баку и Грозном на железнодорожные платформы и отправляли на север, в Европейскую Россию, а оттуда на Запад. В обратном направлении текли доллары, свободно конвертируемые и остро необходимые Советской республике. С Кубани и из Краснодара шли эшелоны с зерном в том же направлении — всё в Европу, всё за валюту. 27-летний Микоян стал прямым участником и движителем этого процесса.

Всё вроде бы шло удачно.

3

Рождение сыновей

Первенец у Микояна родился 12 июля 1922 года, сына назвали в честь Шаумяна Степаном. Ребёнок появился на свет в роддоме Тифлиса. Ростов показался Микояну не самым удобным местом для проживания семьи. Ашхен родила сына в Тифлисе. Отец отсутствовал. Помощь оказал его друг Серго Орджоникидзе. Он забрал молодую мать и младенца и отвёз в дом Вергинии Туманян.

Предоставить мать и ребёнка заботе тёщи — святое дело.

Отец между тем в Ростове мыкался на съёмной квартире, пусть и в