Недовольная, я направилась к машине. Разуме­ется, мне неочень верилось, что Анну кто-то убил из-за ее беременности, хотя чем черт нешутит. Ско­рее всего дело в том, что она много знала, что-то ви­дела илислышала, находясь рядом с загадочным лю­бовником, чье имя мне упорно не желаютназвать. Остается уповать на то, что Вешнякову удастся уста­новить, по какомуномеру звонил Райзман перед своей смертью.

Я покосилась на окна, прикидывая, какие из них Верины. Нехотелось оставлять ее одну. Я даже подумала, не позвонить ли Артему Вешнякову.Он скажет, что я порчу ему жизнь, и будет прав.

Я завела мотор, развернуться было негде, и я поехала прямо,понадеявшись, что и с той стороны есть выезд со двора. “БМВ” стоял возледетской пло­щадки. Человек бросил машину во дворе и отпра­вился спать. Рядомеще с пяток машин. Дался мне этот “БМВ”. Я притормозила на выезде со двора. У“БМВ” зажглись фары, он медленно тронулся с места, поехал в противоположнуюсторону и скрылся с глаз. Я быстро обогнула дом, проспект был пуст, ни одноймашины. Бели бы машина покинула двор через арку, я бы ее видела. Хотя естьвыезд со двора в переулок. “Ты и в самом деле с ума сходишь”, –пробормотала я. Однако “БМВ” упорно не шел из головы. Верно говорят: обожжешьеяна чае, начнешь дуть на молоко. Вот я и подула: набра­ла номер Петра и поднялачеловека с постели.

– Ольга Сергеевна, – вроде Сафронов был не в обидеза столь поздний звонок, – вы слышали, Райз­мана убили.

– Слышала, – вздохнула я.

– Вы поэтому звоните?

– Нет. Если честно, я считала, что плохая но­востьподождет до утра. А мне очень нужен номер домашнего телефона Веры.

– В такое время? Извините, кажется, я лезу не в своедело. – Он продиктовал номер, и мы прости­лись, а я тут же позвонила.

– Слушаю, – отозвалась Вера. Судя по голосу,бутылка уже подошла к концу.

– Это опять Ольга, – вздохнула я. – Простохотела убедиться, что у вас все в порядке.

– Да иди ты… это я не тебе, – хихикнула она,обращаясь к кому-то.

– Ваш друг уже пришел? – продолжила я рас­спросы,хоть и рисковала нарваться по полной.

– Вот именно. Займите себя чем-нибудь, доро­гая. –Вера повесила трубку.

– Ладно, она не одна, – сказала я Сашке, кото­рыймирно спал в своей сумке.

Утром пес разбудил меня ни свет ни заря, должно быть, вотместку за вчерашнее сидение в машине, получил нагоняй, но своего добился: мыпошли гу­лять в парк прямо напротив моего дома. Сашка тру­сил впереди, время отвремени оглядываясь, точно проверял, иду ли я следом. Думаю, мой пес считалменя довольно бестолковым существом. И суетным. Сам он личность серьезная иобстоятельная, иногда я даже испытываю угрызения совести, глядя на не­го: упитомца могла быть хозяйка и получше. Впро­чем, еще вопрос, кто тут кого считайпитомцем.

Вернувшись домой, я попыталась найти себе за­нятие, прошласьпо квартире и поняла, что сидеть в четырех стенах физически не в состоянии, ана ули­це мне, по большому счету, делать нечего, разве что с Сашкой ещепогулять.

Думаю, благодаря нежеланию сидеть дома я и решилаотправиться к мачо Анатолию, хотя сначала попыталась встретиться с Никифоровыми Лапши­ным. Оба дали мне от ворот поворот. Причем Лап­шин, вежливо сославшисьна занятость, а Никифо­ров был вполне конкретен.

– Послушайте, тут менты допросами задолбали, еще вы… Уменя ни малейшего желания гово­рить об этом убийстве. Оставьте меня впокое. – И повесил трубку. Пришлось волей-неволей выпол­нить егопожелания.

Стало ясно: поговорить с ним не удастся, Петр все, что знал,уже поведал. Из интересующих меня личностей остаются только мачо, вот к ним я ина­правилась. Чтобы выяснить их адрес, пришлось зво­нить Вешнякову. Моей затееон не обрадовался.

– Зачем тебе этот парень? Только время терять. Намнужен ее любовник.

– Ну, если его пока еще не нашли, то чего бы непоговорить с человеком? – дипломатично отве­тила я.

Мачо жили в двухэтажном доме на окраине. Ря­дом парк,большой пруд, в общем, все располагало к мыслям о прекрасном, но я могла думатьлишь об убийстве, и тут уж никакие пруды не помогут. На мой звонок в дверьникто не отреагировал, Я немного потопталась на месте и пошла обзваниватьсоседей. В первой же квартире мне повезло. Открыла юная особа с волосами,отливавшими синевой, и на мой вопрос: не знает ли она, где парни, ответила:

– А они вам зачем?

– Я из милиции, – радостно сообщила я и предъявилаудостоверение, оставшееся от моей преж­ней жизни. Я числилась членомредколлегии газеты, издаваемой нашими органами. По виду оно ничем не отличалосьот обычного милицейского, чем я, понятное дело, частенько пользовалась. Когда япокинула контору Деда, забрать его у меня никто не потрудился. Сейчас онопришлось весьма кстати. Девчушка сунула в него нос, нахмурила бровки ипринялась читать, смешно шевеля губами, должно быть, читала по слогам, потомучто времени потра­тила много. Вздохнула и покосилась на Сашку. Ин­терес ее былпонятен, не каждый день видишь пред­ставителя порядка с таксой под мышкой.

– А чего случилось-то? – спросила она.

– А вы им кто? – не осталась я в долгу, и пере­говорызашли в тупик, потому что ответить на этот вопрос девушка не смогла, пожевалагубами и вновь спросила: – Вы из-за убийства, да? Их же в мили­ции ужедопрашивали.

– Так где они сейчас? – поторопила я ее.

– На реке, – ответила она с большой неохо­той. –Я могу проводить.

Я кивнула, она крикнула кому-то в глубину квар­тиры, чтоуходит, и мы вышли на улицу. Моя маши­на произвела на нее впечатление, девушкапереводила взгляд с нее на Сашку, наконец не удержалась и спросила:

– А вы точно из милиции?

– Вы же удостоверение видели. Людям надо верить. Васкак зовут? – поинтересовалась я, устраи­ваясь за рулем.

– Ольга.

– Меня тоже Ольга. Ну что ж, говорите, куда ехать.

Мачо я увидела издалека, лишь только мы ныр­нули под мост,спускаясь к реке. Рядом с лодочным гаражом из старого шифера. Они возились скакой-то штуковиной, при ближайшем рассмотрении ока­завшейся мотором. Девушкавдруг попросила:

– Вы меня здесь высадите, я дальше не поеду.

– А как же домой доберетесь?

– А я вас возле моста подожду.