В следующие десять минут я примеряю еще с пяток нарядов. Все сидят как влитые, и у всех такие ядерные расцветки, словно их купили для карнавала.

Когда я стягиваю последнее, лимонно-желтое платье, Ольга Викторовна чуть ли не подпрыгивает от удовольствия.

– А я знала, знала, что всё подойдет.

Я благодарно киваю и тянусь за своей кофточкой.

– Куда? – Начальница от души стегает мою руку пояском от одного из платьев. – Красную надевай.

– За-зачем?

– Тут всё постирано, ты не думай, – бормочет она и почти силой напяливает на меня ту самую шелковую блузку с глубоким декольте. – Я ж вас девок знаю: сколько вам обновок не подкидывай, вечно отложите все на особый случай и продолжаете таскать старье. – Она проворно достает из ящика стола огромные ножницы. – Поэтому, чтобы у тебя не было соблазна напялить свое серое убожество, я его изымаю.

– Что?

– Да-да! – Ольга Викторовна сгребает мою старую кофточку и в секунду разрезает ее на несколько кусков.

От ужаса я словно каменею, несколько раз открываю-закрываю рот, а сказать ничего не могу.

– Прощай, старая жизнь! – с пафосом заявляет начальница и впихивает остатки кофты в ведро для бумаг. Потом она быстро складывает мои обновки обратно в пакет и вручает его мне: – Носи на здоровье.

– Спасибо, – кое-как бормочу я.

Мне так не по себе от новой кофточки, что хочется немедленно забрать в гардеробе свой пуховик и закутаться в него. Но это же глупо.

– Ладно, иди работай. – Начальница выпроваживает меня из кабинета, запирает дверь и скрывается в одном из коридоров.

* * *

Я сдаю пакет с новой одеждой в гардероб и, стараясь не смотреть вниз (в вырез), шагаю в столовую. Мне кажется, или встречные мужчины улыбаются с большим энтузиазмом, чем раньше? Хотя, может, дело и не в моем декольте, просто скоро Новый год, и у людей праздничное настроение.

Оказавшись у витрины с едой, я немного успокаиваюсь. Запахи еды напоминают о доме, а дома ведь не пристало волноваться из-за того, как выглядишь. Я покупаю беляш и чашку чая и внимательно оглядываю зал, чтобы найти свободное местечко. Мой взгляд упирается в Артёма. Только его мне и не хватало!

Артём сидит прямо передо мной и с интересом читает какую-то газету. Мне так не хочется, чтобы он меня заметил! Я поворачиваюсь и быстро-быстро семеню к выходу, надеясь перекусить где-нибудь на лестнице.

– Девушка! Девушка!

Сначала я даже не понимаю, что это мне. Потом за спиной раздаются топот, раздраженное сопение, и через секунду наперерез мне кидается одна из кухонных работниц.

– Девушка! – с перекошенным лицом вопит она на весь зал. – У нас нельзя выносить посуду из столовой!

– Да? – мне хочется провалиться сквозь землю. – Извините.

Оглядываюсь и вижу, что почти все посетители перестали жевать и с любопытством глазеют на меня. В том числе и Артём.

– Вот же свободное место, – работница довольно грубо подталкивает меня к ближайшему столику. – Нечего крошить по углам: тараканы заведутся.

Я сажусь на предложенное место и пытаюсь слиться с местностью. Алая кофточка жутко этому мешает.

– Приветик! – машет мне из-за соседнего столика паренек лет двадцати. – Познакомимся?

Я делаю вид, что не слышу, чуть отворачиваюсь и искоса гляжу на Артёма. Надо же! Оказывается, тот и не смотрит в мою сторону. Он с той же сосредоточенностью, что и раньше, читает газету и прихлебывает кофе. Мне почему-то становится обидно. Я думала, Артём посмеется надо мной, может быть, попробует заговорить, а, оказывается, ему на меня плевать.

Тихо вздыхаю. От расстройства, у меня даже аппетит пропадает, и столь желанный пирожок кажется невкусным. Я кое-как запихиваю его в себя и незаметно наблюдаю за Артёмом. Он быстро дочитывает газету и, сложив ее, относит посуду на специальный столик. Быть может, он заметит меня по дороге к выходу, поздоровается? Я выпрямляюсь и гляжу на него во все глаза. Артём медленно проходит мимо всё с тем же выражением вселенского равнодушия. Может, у него плохое зрение? Или кофточка так меня преобразила, что не узнать?

Чпок! Что-то мелкое заваливается мне в вырез.

– Попал! – весело констатирует тот самый паренек, что раньше подавал мне знаки.

Я лезу в вырез и выуживаю оттуда крекер в виде рыбки, рука по привычке отправляет его в рот. А вкусно, кстати.

– Может, все-таки познакомимся? – Паренек вовсю раздевает меня глазами.

– Может быть… – Я подхожу к его столику и как бы случайно опрокидываю на паренька свой чай. – Ах, какая я неловкая!

Чай остыл, но парень всё равно визжит, как девчонка. Люди за соседними столами начинают оглядываться.

– Так жаль! Так жаль! – Я старательно изображаю глубокую скорбь. – Ну ничего, он был без сахара – высохнет, и следа не останется.

В ответ парень шипит что-то обидное, но я не слушаю, убираю за собой посуду и ретируюсь из столовой.

* * *

На первом тренинге у меня снова бабушки, но не те, что были во вторник, а новые. Хотя эти тоже постоянно сбиваются на обсуждение отопления и цен на гречку, а в конце занятия требуют чаепития. Договариваемся, что на следующий тренинг все принесут чашки и сладости, и расстаемся довольные друг другом.

Второй тренинг – у подростков. Хоть здесь знакомые лица: Любитель Ницше, Знаток Анекдотов и Синьор Смартфон. А вот девочки как будто другие. Или те же самые? На прошлом занятии у меня точно не было никого с синими волосами, а сегодня таких аж четыре штуки.

– Слушайте, вы в курсе, что под такую яркую кофточку и макияж нужен соответствующий? – спрашивает меня одна из мальвин, и я выдыхаю: нет, все-таки девочки те же самые, просто перекрашенные.

– Давайте хотя бы сегодня не будем отвлекаться на мою внешность. Лучше расскажите, какого цвета у вас сегодня настроение?

– У меня фиолетовое, – говорит Синьор Смартфон, не отрывая взгляда от экрана своего гаджета. – Мне всё фиолетово.

– А у меня серо-буро-козявчатое, – вворачивает Знаток Анекдотов. – Кстати, слышали анекдот про минимализм? Девушка говорит парню: люблю минимализм. А он: у нас много общего, мне нравится твоя грудь.

Все взгляды прилипают к моему декольте, и я кое-как перебарываю желание закрыть вырез руками.

– Ой, а вы слышали про лифчики пуш-ап? – одновременно спрашивают сразу несколько мальвин.

Я киваю:

– Конечно, я сегодня сразу два таких надела: один под другой. Кто-нибудь еще хочет рассказать о своем настроении?

– Мое сегодня коричневое, – говорит одна из девочек. Кажется, ее зовут Света, хотя может и Вероника. – Коричневое, как… э… шоколад. Терпеть его не могу.