Второму изменнику была уготована участь наблюдать за происходящим. Когда зловонный запах закипающей плоти дошел до ноздрей Хеймона, тот потерял сознание.

Знаком руки Диофант велел палачу привести приговоренного в чувства, и тот окатил его водой. Едва послышался стон Хеймона, ему в рот тоже полился желтый расплавленный металл.

Толпа ревела от наслаждения — вернулся повелитель и подарил им зрелище!

Как только изменники перестали корчиться в судорогах и люди начали расходиться, обсуждая подробности увиденного, снова вышел глашатай и стал зачитывать приговор бывшей царице и супруге царя понтийского Митридата VI Евпатора Лаодике.

На площадь приговоренную вывели в том же одеянии, в котором накануне ее вытащили из ложа верные повелителю солдаты, то есть почти нагой. Сквозь прозрачную рубашку просматривалась стройная фигура. Распущенные черные волосы не давали возможности увидеть ее лицо: она шла с опущенной головой.

Некоторые из зрителей даже усомнились, а царица ли перед ними? До казни она всегда появлялась в красивом убранстве и с собранными сзади волосами. Но, когда палач пронзил ее тело мечом и голова откинулась назад, все увидели: это она.

Пока солдаты укладывали на повозку еще теплые тела заговорщиков, глашатай дочитывал последние строки приговора: «Милостью своей повелитель Митридат VI Евпатор бывшей любимой супруге в благодарность за четырех сыновей и двух дочерей даровал быструю смерть. Любого же другого, кто посмеет явно или тайно предать повелителя, ждет такая же смерть, которой были преданы изменники Кризес и Хеймон!».

Калисто ласкала своего повелителя так, как ни одного мужчину до этого. Их было немного, и она помнила каждого. В эту ночь выбор пал именно на нее, дочь бедных родителей, которая только и умела, что красиво петь. Оттого она и вела себя как кошка, которой представился единственный шанс быть подобранной на улице людьми.

Она позволяла себя ласкать и гладить, отдавая бесконечные поцелуи своему знатному любовнику. В страсти выгибалась и стонала, как будто все сладострастие сегодня было только для нее. А Митридат все не отпускал и не отпускал. Он наслаждался юной девушкой, как настоящий повелитель. Делал это иной раз так сильно и грубо, будто хотел отомстить всем женщинам сразу. Тем, которые уже предали его, и тем, которые только готовились сделать этот рискованный шаг.

— Ты хороша… Я не встречал тебя раньше…

Удовлетворенный царь лежал на тонких простынях, а маленькая хрупкая Калисто гладила его по груди так, как это может делать в знак благодарности за полученное удовольствие только взрослая женщина. Она понимала, что это вино сделало Митридата таким темпераментным и ласковым, но ее прежние мужчины тоже пили вино и угощали ее, но такой страсти она не испытывала никогда. Повелитель лучший во всем! Он честен, он храбр, он настоящий воин и прекрасный мужчина!

— Я не достойна твоего внимания, мой царь! Но каких богов я должна благодарить за эту ночь?

— Благодари не богов. Это верный Диофант выбрал тебя.

— Я понимаю, ублажать повелителя — большая честь для бедной девушки, но я вижу, что ты по-прежнему печален… — Калисто снова стала покрывать поцелуями мощный торс Митридата.

— Печаль моя не от тебя, нет. Стоит мне довериться кому-то, как этот человек сразу становится другим. Мать — уж кому, как не ей, я должен был бы верить? — предала вместе с братом. Жена? Я сам избрал ее среди других, но и она предала, с любовником. И ты предашь…

Ни на минуту не прекращая своих ласк, Калисто тихо ответила:

— Нет большего счастья, чем быть твоей избранницей, пусть даже на короткое время. Предать тебя — это лишить себя радости быть твоей. А мне ничего иного и не нужно.

— Ты умна не по годам или опытна? — Митридат встал и направился к столу, на котором стоял кувшин с вином.

— Я не могу похвастаться опытом, я молода, а об уме не мне судить — тебе виднее, повелитель.

Царь наполнил кубки и подал один из них девушке.

— Ты умна, без сомнения. Пей! Тебе нечего бояться. Я выпью вместе с тобой. Хотя нет… — Митридат вдруг на мгновение застыл. — Выпьем из моего кубка по очереди!

Девушка сделала пару глотков и передала вино:

— Слаще этого напитка я ничего в жизни не пила.

Митридат маленькими глотками допил оставшееся вино и не спеша отставил кубок в сторону.

— Теперь я точно знаю, что ты меня не предашь, — произнес он, обнял девушку и стал гладить ее так, будто укладывал спать.

— Ах, какое оно хмельное… — Калисто почувствовала, что теряет равновесие, и прислонилась к нему. — Но я опьянела не от вина, а от тебя, мой царь.

Ее глаза сомкнулись, тело стало ватным. Митридат подхватил девушку и перенес на ложе. Царь знал, что она уже не проснется, а он никогда не будет искренним, пусть даже после хмельного вина.

Сегодня он убедился, что противоядие Клеарха действует.

Диофант вызвал стражника и приказал ему тайно вывезти из дворца тело Калисто.

— Сегодня повелитель стал другим. Молчание — гарантия твоей жизни, солдат, будь благоразумен!

30 июля 2013 года

— Он у нас, Иван Сергеевич. Все нормально, мы успели, — Виктор с плохо скрываемой гордостью докладывал Черепанову об итогах поездки в Крым. — Сегодня вечером заеду за вами, и поговорим с гостем уже на нашей территории. Думаю, это лучший вариант. Согласны?

— Добро, жду к семи, — согласился Черепанов. — Вы уж там, пожалуйста, с ним аккуратнее.

— Обижаете, Иван Сергеевич. У нас он как самый дорогой гость. Как говорится, напоен, накормлен и спать уложен. Правда, сначала порядком перетрухнул и пока не понимает, что к чему и где находится, — хохотнул в трубку Виктор, явно довольный своими действиями. — Но, когда сообразил, что не у ментов, сразу успокоился. Ха-ха, а еще говорят, что наша милиция нас бережет…

— Это я уже где-то слышал. Ладно, не будем о милиции всуе, — прервал философствования Виктора Черепанов и положил трубку.

В кабинете было тихо. И вдруг, движимая легким июльским ветром, в окно стукнула ветка каштана. Он выглянул: внизу, на улице, в полную силу разгулялось лето — пора очередных отпусков и веселых развлечений. Иван уже и забыл, когда в последний раз выезжал куда-нибудь вместе с Ольгой и Лешкой. Половина сотрудников его телекомпании — в летних отпусках, а он, как двадцатилетний пацан, без устали работает и работает.

В молодости Иван всегда руководствовался принципом: сначала ты работаешь на авторитет, а потом авторитет работает на тебя. Так уже и молодость давно прошла, и авторитет вроде бы заработал, а остановиться все не можешь. Или работа стала первой необходимостью, основным, так сказать, инстинктом? Говорят, миллионеры и миллиардеры продолжают много работать не из-за денег — ну сколько человеку нужно? Работают, потому что уже не могут по-другому жить. У них в организме вырабатывается особый фермент азарта, неуспокоенности, дальнейшего успеха — в общем, черт знает чего, но уж точно не желания самих денег. Вот так и у него: казалось бы, не имей он с этой работы ни копейки, все равно бы продолжал пахать, ну а тяга к приключениям и дополнительной порции адреналина — это как наркотик, без которого Черепанов себя уже не представлял.