Я уже подходил к дому, когда меня остановили сотрудники милиции в гражданском. И сразу — в карман. В общем, порошок оказался наркотиком. Меня отвезли в отделение милиции. В присутствии двух незнакомых парней, как бы свидетелей, составили протокол, а потом предложили сообщить обо всем маме. Я понял, что будут требовать деньги. Только за что? Про ту девчонку из парка они и слышать не хотели. Я, конечно, позвонил маме, и она тут же приехала.

— Хорошо, верим. Что дальше? — поторопил его Черепанов.

— А дальше с одним из милиционеров мама вышла на улицу, и они долго о чем-то беседовали. Короче, часть денег она отдала сразу. А остальные пообещала принести через несколько дней.

— Это она так сказала? — Черепанов переглянулся с Заборским.

— Да. Вскоре меня отпустили… После того случая мама со мной долго не разговаривала. Ясно, была сильно расстроена случившимся, хотя я не раз клялся, что к наркотикам никакого отношения не имел и не имею. Я… ну… не болен этим.

— Сколько же твоя мама заплатила милиции? Она тебе призналась? — Черепанов сверлил глазами парня.

— Нет, точную сумму не называла. Но я понял, что денег отдала много. Только вот где она их взяла, не знаю. Может, заняла у кого? Вот я и решил ей помочь. Поехал в Крым на шабашку — работаю в строительной бригаде. Ведь все равно летние каникулы, свободного времени много. А тут вы, — при этом парень перевел взгляд на Виктора, — можно сказать, силой забрали меня и привезли сюда. Так вы правда не из милиции? Отдайте мой мобильник, я хочу поговорить с мамой! Да и ребятам из бригады нужно сообщить, что я в порядке. Ну пожалуйста, очень прошу!

Как бы размышляя, какое же принять решение, Черепанов сначала посмотрел на Виктора, затем перевел взгляд на Заборского.

— К сожалению, звонить нельзя. Да и у твоей мамы, боюсь, сейчас телефона тоже нет. Давай, Олег, поступим так: мы передадим ей твой пламенный привет сами, как только появится такая возможность. А ты еще какое-то время побудь здесь. Это нужно прежде всего для твоей безопасности. Ну а деньги, которые ты мог бы заработать в Крыму, тебе возместят. Но… — в этом месте он сознательно выдержал паузу, — при одном условии: ты будешь сидеть тихо, как мышь в норе.

— И как долго мне в этой «норе» сидеть? — не удержался Олег Сливко.

— Без лишних вопросов, хорошо, парень? Да, и еще. Скажи, ты смог бы узнать или описать милиционеров, которые тебя задержали, а потом вымогали у мамы деньги? Кстати, они представились? Или, быть может, свои документы показали?

— Не помню, может, и показывали. Вы лучше у мамы спросите. Впрочем, — парень вдруг оживился, — если дадите бумагу и карандаш, я, пожалуй, смогу их нарисовать. У меня неплохо получается.

— Это уже кое-что. Дай ему все, что нужно, Виктор, пусть попробует, — попросил Черепанов.

— Надо, чтобы было хоть какое-то сходство, — включился в беседу молчавший до сих пор Виктор. — А карандаши и бумагу мы тебе сейчас занесем.

— В какое, говоришь, отделение тебя отвели? В Ленинское? — прокручивая что-то в голове, спросил Черепанов.

— Нет, в Московское. Меня везли на машине.

— Усек, доктор Ватсон? — Иван вопросительно посмотрел на Заборского. — Ну ладно, Олег, нам пора. И не подведи нас, пожалуйста.

Пожав парню руку, они вышли во двор.

— Ну что, примемся за ужин? — напомнил Виктор. — За столом и обсудим наши дела.

— Поддерживаю, — обрадовался Заборский. — Время позднее, пора и о себе подумать.

Не успел он выкурить сигарету, как последовало приглашение к столу. По-видимому, Виктор распорядился обо всем заранее. Ужинать предлагалось на свежем воздухе.

— Вот это сервис! — воспрянул духом Виталий, обозревая то, что стояло на столе. — Учитесь, Иван Сергеевич, как надо организовывать досуг и кормление персонала. А здоровое питание, между прочим, залог славной и продуктивной работы. Это еще кто-то из великих сказал, может даже Владимир Ильич Ленин, когда отдыхал в шалаше, а Надежда Константиновна…

Что делала Надежда Константиновна, Заборский рассказать не успел: у него в кармане запищал мобильник.

— Что-то мне подсказывает, что это женушка беспокоится, — предположил он.

— Но она же знает, что ты со мной, — напомнил Черепанов.

— В том-то и дело, что знает… Оттого и беспокоится.

— Ладно, балабол, успокой жену. А я пока тоже позвоню.

Черепанов вышел из беседки, а когда вернулся, на Виталии не было лица. Виктор тоже сидел в напряжении, как сжатая пружина. К еде они так и не притронулись.

— Что случилось, Виталий? Дома неприятности?

Заборский с ответом не торопился. Налив в стакан воды, он медленно выпил ее.

— Это была не жена, — наконец заговорил он. — Это капитан Сидорченко отзвонился. Боюсь, наше дружеское застолье плавно перейдет в поминальный ужин. Капитан уже выехал в СИЗО: час назад в своей камере найдена повешенной Виктория Михайловна Сливко.

1 августа 2013 года

Весь следующий день Черепанов с Заборским занимались анализом и проверкой списка коллекционеров, который составил для них Беляков. Они перевернули горы материала, но не продвинулись ни на шаг вперед.

Перед ними встала дилемма: или по-прежнему рассчитывать только на свои силы, или же работать в тесном контакте с милицией. Принятие решения напрямую зависело от позиции руководителя следственной бригады капитана Сидорченко. После загадочной смерти главного свидетеля преступления Виктории Сливко, когда милицейское расследование снова забуксовало, Сидорченко уже не отказывался от сотрудничества с журналистами.

Возвратившийся из командировки Беляков пригласил всех троих к себе домой, чтобы разработать совместный план действий. Когда гости расселись по местам, хозяин взял слово.

— Почему я попросил вас приехать сюда, думаю, каждый из присутствующих понимает. Перейдем главному, — без предисловий начал Степан Степанович. — Для вас, уважаемый Андрей Николаевич, давно не секрет, что по делу об убийстве моей жены и краже из дома драгоценностей, в том числе золотой пекторали, я с Иваном Сергеевичем веду самостоятельное расследование, параллельное с вами. Так вот, как бы милиция ни относилась к факту пропажи реликвии — а я знаю, что у вас на этот счет есть особое мнение, — ее все равно нужно искать. Кстати, как и все остальное, что было украдено в тот день из дома. Не так ли, капитан?

В знак согласия Сидорченко кивнул.

— Продолжу. И вы, и мы, — Беляков перевел взгляд с капитана милиции на журналистов, — предприняли некоторые разыскные действия, но их результат оказался, мягко говоря, неутешительным. Отчего так? Оттого, что, объединив усилия, мы не учли главного: противник, которого мы окрестили Антикваром, хорошо осведомлен обо всех наших планах. Поэтому он всегда и во всем опережает нас, точнее рубит концы безжалостно и не раздумывая.