И…неужели это все? Долгожданное счастье и мирное небо над головой? Любящий и любимый муж рядом, готовый расстрелять на месте любого, повинного в падении волоска с моей головы. Жесткий, но не жестокий, а хладнокровно сосредоточенный правитель. Глубокий, чувственный, наделенный потрясающим интеллектом. Поддерживающий во всех моих довольно опасных для востока феминистических начинаниях. О чем еще можно мечтать?

Вирджиния Аль-Мактум также осталась в далеком прошлом, и после того случая на строительном объекте, была отправлена во владения своего отца Искандера. Единственной, кого мне действительно не хватает, это Дайан. Сестра мужа осталась в Штатах, и я безумно рада видеть её фотографии с любимым мужчиной в социальной сети, с которым их связывают считанные недели знакомства, но большие планы.

Надеюсь, она обретет в его лице опору и семейное счастье. После тщательно проверки досье избранника Дайан, Амиран дал мне понять, что надежда на перспективное будущее у Ди имеется, как и предварительное одобрение брата.

Все настолько хорошо, что даже сглазить страшно.

— Я надеюсь, что тебе больше никогда не придется бежать по пеплу ни от него, ни ради него, — возвращает меня к разговору мама, заставляя отключиться от потока воспоминаний и мыслей.

Ответ срывается с губ легко и естественно:

— Амиран подарил мне крылья. И мне больше не придется бежать. Он научил меня летать, — сияние моего взгляда конкурирует с изысканным оформлением паранджи, и этот свет, невозможно прятать. Мама благосклонно кивает, замечая счастливый блеск в глазах дочери.

— Понимаю, о чем ты говоришь, — заговорщицким тоном усмехается Мелания.

— Понимаешь? — отличный повод, чтобы поговорить с ней о её истории любви с шейхом, до сих пор окутанной тайнами и легендами. — Не хочешь рассказать, какими такими секретными путями добивался тебя отец?

— Невыносимыми, Алисия. Я бежала от него, танцуя на стеклах. Но он всегда догонял, зализывал мои раны, не оставляя выбора. Мы были такими безумными. Ты такая же сумасшедшая. Я боюсь, за всех вас — характеры у вас хоть и разные, но импульсивные и эмоциональные, жаждущие ярких эмоций — не всегда приятных. Что же ждет Анджелину?

— За Камилу ты уже не волнуешься?

— Даже не знаю. Нейтан очень изменился после возвращения из Зулейра. Повзрослел, — замечает мама.

Неопределенно пожимаю плечами. Я заметила, что взгляд Нейтана изменился, хотя давно не ищу его в толпе охраны или военнослужащих, с которыми иногда сталкиваюсь на территории дворца. Мои теплые чувства к Хамдану никуда не делись, я всегда буду помнить его, он — большая часть моей жизни. Но это уже настолько другая история, что мне нет необходимости общаться с ним, чтобы ощущать, что он занимает особое место в моем сердце.

— Мы оба повзрослели.

— Да. И я очень горжусь тобой, — с этими словами мама достает из своей сумочки блокнот, что я узнаю с первого взгляда. Бирюзового цвета тетрадь на замочке, которую я с такой скрупулёзностью и рвением вела в подростковом возрасте.

— Мой старый дневник. Ты подарила его мне, когда мы переехали в Анмар, — вспоминаю я.

— Да. Чтобы ты могла оставлять на его страницах грустные мысли и всегда улыбаться.

— Спасибо, мам, — Мелания бережно передает мне осколок моего прошлого, который я обязательно полистаю, когда будет время. — Я люблю тебя.

Заключив друг друга в крепкие объятия, мы покидаем резиденцию Саадатов. Джаред встречает Меланию и Анджелину, Камила прибудет на прием из дома Каттанов, а я спешу к кортежу мужа. Он выходит из Мерседеса, чтобы лично открыть мне дверь.

Наши взгляды с Амираном встречаются. Ощущаю легкое напряжение и сосредоточенность в его настроении, в очередной раз убедившись в том, что без труда начала чувствовать своего мужа. Как и он меня. Ран успокаивает меня взглядом, также считывая мою внутреннюю нервозность и чрезмерное волнение.

— Ран, — рвано выдыхаю я, как только дверь машины закрывается. Прижимаюсь к нему всем телом, чувствуя, как сильные ладони мгновенно опускаются с моей талии на ягодицы. — Такой красивый. Мой, — произношу с нежностью, пленительно касаясь его теплых губ. Мятное дыхание и его парфюм кружат голову, и, набрав в легкие воздуха, я пробую их на вкус с особой жадностью. Когда волнуюсь, наши поцелуи почти всегда ощущаются, как первые. Дух захватывает, земля уходит из-под ног, те самые крылья расправляются за моей спиной, и мне хочется кричать Рану о своих чувствах.

— Ты чего, сладкая? Волнуешься? — низким и обволакивающим голосом уточняет Мир, крепче прижимая меня к себе.

— Да. Первый официальный прием в качестве жены короля. Это звучит чертовски волнительно, — нервно усмехаюсь я, любуясь своим мужественным, сильным, невероятно мощным мужем, качаясь на волнах его бешеной энергетики.

— Ты не жена короля, Алисия. Ты моя единственная жена и королева. И всегда будешь ею.

— Всегда? — Ран коротко кивает, не позволяя мне сомневаться в его словах.

Амиран

— Как погостила у родителей? — интересуюсь, чтобы отвлечь Алису от волнений, связанных с выступлением. Она неопределённо пожимает плечами.

— Все хорошо, мама была немного шокирована моим платьем, точнее тем, что именно ты его мне купил, а так все замечательно. Они, кстати, тоже выезжают.

— Группа поддержки тебе не помешает, — понимающе улыбаюсь я.

— Не думаешь, что еще слишком рано для публичных приемов? — глянув в окно Мерседеса, Алиса бледными пальцами расправляет складки на кремовой шёлковой абайе, скрывающей под своим покровом умопомрачительно-сексуальное мини-платье цвета бургундского вина, с глубоким вырезом на спине. Такие откровенные наряды носят исключительно на голое тело. Я сам его выбрал для Алисы, чтобы она почувствовала себя увереннее в вызывающем образе роковой соблазнительницы. Есть некая пикантность в том, что об этом знаем только мы двое, заставляет предвкушать тот момент, когда, вернувшись в мероприятия, Алисия предстанет предо мной во всей своей неподражаемой красоте в стенах нашей спальни.

— Для благотворительности никогда не бывает рано, tatlim, — качнув головой, отвечаю я. — Стране пора выходить из траура.

— Ты прав, конечно, — поспешно кивает Алисия, и пытается отвлечься на другую тему: — Я очень рада что политическая ситуация стабилизировалась.

— До стабильности еще очень далеко, малышка, но я бы сказал, что мы медленно, но верно вылезаем из кризиса, — отзываюсь непринужденным тоном.

— Ты говорил, о какой-то угрозе… — напоминает Алисия о нескольких месяцах, что мы провели в режиме строжайшей безопасности.

— Угроза самоликвидировалась, — отвечаю я. — Иначе я бы не взял тебя в Штаты. Виновные в теракте, отравлении отца и покушения на тебя — в тюрьме, ждут казни. Ты и сама, наверное, заметила, что стало легче дышать?