— Не произноси этого вслух, tatlim. Версий несколько. Каждую будут тщательно проверять. Не исключено, что приступ вызван естественными причинами, — что-то в голосе Мира подсказывает мне, что он до конца не уверен в "естественных причинах", но скрывает истинный масштаб бедствия, не желая давать мне еще один повод для страха и волнения.

Мы обмениваемся долгими взглядами, ощущая с какой сумасшедшей скоростью искрится и циркулирует энергия между нами. Столько невысказанных слов внутри. Столько немыслимого, страшного, сложного впереди. Мы оба не готовы к этому…

Прямо сейчас я смотрю на короля, не будущего, а настоящего. Не могу осознать, принять, поверить. Страшно и больно. Быть женой короля, это не все равно, что быть женой принца. Ответственность колоссальная, а мне, итак, чертовски его мало. Сарказм, но мне кажется, что королевские обязанности могут занимать куда больше его времени и внимания, чем три дополнительные жены.

Оглядываю Амирана с немым восхищением. Он знает: я всегда на него так смотрела, с первой секунды. Еще тогда, когда мне было всего лишь тринадцать, и его губы произнесли фразу «а я твой будущий король», я видела в Амиране то, что вижу сегодня. У него стальной твердый взгляд, способный справедливо смотреть на все происходящее в стране, принципиальный непреклонный характер, а за суровой внешней броней скрывается чуткая душа, наделенная эмпатией понимать потребности его народа. Это читается в каждом его действии, носящем исключительно созидательный характер, строгом следовании законам и традициям, целеустремлённости и упрямству, с которыми он добивается желаемого. Амиран не из тех, кто, пользуясь своей властью, без разбора рубит головы всем неугодным, но его гнева боятся не меньше, чем если бы каждое утро, вместо чаепития, он устраивал публичные казни. Такие мужчины меняют мир к лучшему и двигают горы. Я верю в него всем сердцем, несмотря на то, что он слишком молод для коронации.

Я хотела бы, чтобы впереди у нас было хотя бы несколько беззаботных и необременительных лет, но давно поняла, что на это рассчитывать чертовски глупо. Меня переполняет тревога перед неизвестностью и пугающим будущим, страх потерять его, себя, нас…

«А если я не справлюсь, Ран? Если у меня не получится?»

— Мир…я, — теряюсь, не в силах подобрать правильные слова. — Мне так жаль. И…я хочу сказать, что ты станешь лучшим правителем, я в это верю. Мне очень страшно, Амиран, я не готова отдать тебя стране полностью, — искренне признаюсь я. — Пусть это звучит банально, но, клянусь тебе, я готова сидеть в окопе и в случае опасности подавать тебе снаряды, — это хуже, чем спрыгнуть со смертельного утеса. Я тоже, еще никогда не была перед ним настолько обезоружена.

— Надеюсь, что воевать нам не придется, сладкая, — Амиран буквально душит меня в объятиях. —  Но и просто не будет, Алиса. Особенно в первое время, но мы обязательно прорвемся, tatlim. Сейчас главная задача: выяснить, кто виновен в покушении на тебя.

— Я слышала, как телохранители переговаривались между собой, будто рабочий, толкнувший меня, разбился насмерть, — вспомним недавний кошмар, я снова начинаю мелко дрожать, и тут же оказываюсь в крепких объятиях мужа.

— Он всего лишь исполнитель, Алиса, — мрачно отзывается Амиран. — Опасность не ликвидирована, пока не выявлен заказчик.

— Так не оставляй меня одну, — эмоционально вырывается у меня. — Ты должен был быть со мной сегодня.

— Некоторые события происходят, не спрашивая нашего позволения.  Находиться с королем в последние часы его жизни — мой долг. Не только, как сына, — он прерывается, вновь жадно обхватывая мое лицо ладонями, дышит так словно, ему мучительно больно. — Когда мне сообщили, что это могли бы быть последние часы твоей жизни… Алиса… — снова рваный вдох, Ран упирается лбом в мой, опускает ладони на талию, сжимая до боли. — Мой главный страх — потерять тебя, tatlim. Ничто не пугает сильнее. Одна мысль об этом меня убивает, парализует. Мне бы запереть тебя, спрятать…

— Совсем спятил? — качаю головой, перебирая пальцами жесткие волосы мужа.

—  Глупышка, ты зачем подошла к обрыву? Зачем поехала туда без меня? Почему ты такая неугомонная? Отчаянная моя, невыносимая, любимая…

— Хорошо, что все уже закончилось, — поспешно бормочу я, пока последняя абсурдная мысль не укоренилась в его упрямой голове. Я нисколько не сомневаюсь, что он вполне способен осуществить задуманное. Ради моего же блага. Именно так мой муж и будет считать, заперев меня в четырех стенах. — Забудем, как еще один страшный сон.

— Но тебе придется быть еще осторожней и потерпеть утроенную свору охраны.

— Это неважно, Амиран. Не хочу даже думать об этом. Давай подумаем о чем-то хорошем. Сейчас нам это нужно. Ты будешь лучшим королем Анмара. С огромным количеством наследников. Я обещаю, — удивительно, но слова даются мне легко и естественно, словно самый главный страх отпускает меня. — Они появятся, как только все наладится.

— Ты уже начинаешь думать об этом? — с надеждой, заметно просветлев, чувственным тоном произносит Амиран.

— Хочу стать мамой, ничего не изменилось. Хочу, чтобы ты не забывал, что тебя ждут дома.

— Я готов ждать столько, сколько тебе необходимо, — спокойная улыбка трогает его губы. — В ближайшие месяцы нам придется переехать, сладкая.

— Куда? — обескураженно закусываю губу.

— Сразу после коронации, мы заселимся в королевскую резиденцию. Теперь там наш дом.

Амиран

— Докладывай, — сходу бросаю генералу, занимая свое кресло за круглым столом.

На закрытом совещании в кабинете здания правительства, помимо меня и Джамаля Каттана, присутствует аналитический мозг расследования — Колман Мердер.

— Положительный момент: тело рабочего, столкнувшего Алисию, удалось обнаружить, — рапортует Каттан.

— Кто он?

— Тридцатисемилетний Кирам Наджи, в штате подрядчика числится больше десяти лет. Связей с аль-Бассамом не обнаружено. При всем этом, случайность покушения исключена, как и политическая мотивация погибшего.

— Что мы о нем знаем?

— Приехал в Анмар на заработки из Ливии. Есть семья, жена, трое детей; младший сын болен, нуждается в сложном лечении. Не отличался социальной активностью; образования, помимо строительной специальности, нет. Увлечений, помимо работы и дома, не имел.

— Хочешь сказать, что попытка убийства моей жены не имеет отношения к преступному замыслу аль-Бассама подобраться поближе к трону? — подвожу сомнительный промежуточный итог, исходя из услышанного.

— Я бы не спешил с выводами, Амиран, — подает голос Мердер. — Попробуем мыслить логично. Досье Кирама Наджи показывает, что у него не было мотива угрожать жизни Алисии. Если задаться вопросом: что заставило положительно характеризуемого руководством работника и порядочного семьянина столкнуть жену наследника с обрыва именно в день смерти короля? И еще одно совпадение, которое наводит на мысль, что мы имеем дело с одним преступным организационным центром — Кирам Наджи, как и ранее Фаиль Хассан, причастный к теракту на платформе, покончил с собой. Вероятно, таков был замысел и приказ заказчика. Больше, чем уверен, что имел место шантаж. То же самое я подозревал в случае с Зарифом Захимом. Звонок Хамдану был своего рода криком о помощи.