Бедняга и не подозревал, во что ввязался.

* * *

Теперь немного о Херакле.

И пьяному (да и трезвому) циклопу было ясно, что опередить Геракла в совершении четвертого героического подвига самозванцу ни за что не удастся.

Херакл пришел в Аркадию, когда сын Зевса вместе с керинейским бараном уже отбыл восвояси, везя свой трепливый трофей обратно в Тиринф.

Понятно, что самозванец об этом ничегошеньки не знал, облазив все холмистые окрестности, где в конечном счете был атакован голодными бродячими собаками. В качестве сытного обеда Херакл собачкам явно не годился, поэтому напали они на него исключительно из-за его несколько экзотического одеяния.

Убегая от настырных бродячих шавок, Херакл проклял всё на свете, сетуя на нерадивую свою, горемычную судьбу и преисполнившись еще более глубокой ненависти к удачливому блистательному Гераклу.

Добежав до ближайшей речки, самозванец прыгнул в нее с высокого обрыва, однако речка, к несчастью, оказалась небольшим ручейком, в чем Херакл смог убедиться, уже подлетая к близкой земле. Что и говорить, перспектива в Греции очень часто бывает обманчивой.

Так, оглушенный стремительным падением с последующим ударом оземь, ненормальный и пролежал до самого утра, когда в окрестностях Аркадии снова появилась боевая колесница великого сына Зевса, который в спешном порядке искал ту самую гору, на которой проживал некий опустошающий архитектурные окрестности непонятный хряк.

* * *

Нужную гору нашли без труда по валявшимся у ее подножия разбитым мраморным статуям, которые во время ночной транспортировки неизвестными воришками по той или иной причине были сломаны.

— Любопытно-любопытно, — пробормотал Геракл, подбирая отбитую голову улыбающейся Геры.

— Вон там в камне я вижу вырубленные ступеньки! — сообщил всегда подмечающий детали Софоклюс.

— Да погоди ты, — огрызнулся сын Зевса, пиная мраморную голову Геры.

Неистово вращаясь, голова устремилась прямо в синее утреннее небо.

— Как я понял, ты хочешь закинуть ее на Олимп? — смекнул историк.

— Нет, — улыбнулся Геракл, — для этого она слишком легкая.

Исчерпав силу ускорения, голова стремительно понеслась вниз, заставив Софоклюса в панике броситься в сторону. Сын Зевса улыбнулся, и кусок мрамора разлетелся в мелкую крошку у его ног.

— Слушай, а ты ничего себе случайно не отбил, когда каменюку пинал? — полюбопытствовал, выглянув из кустов, Софоклюс.

— Не-а. — Сын Зевса лукаво подмигнул хронисту. — У меня плетение на сандалиях железное на случай, ежели кому под зад наподдать придется.

Историк судорожно сглотнул, ибо был он самым первым кандидатом на героический пинок.

— Ладно, где там эти твои ступени…

Ступени были довольно любопытные: гладкие, ровные, отполированные.

— Э… э… э… — Софоклюс недовольно потрогал холодный камень. — Явно не людских рук дело.

— Думаешь, снова олимпийцы?

— Ну а кому еще такое под силу?

— Сейчас узнаем.

Ступени привели эллинов в тесную пещеру, в конце которой имелась большая дверь из сплошного куска блестящего железа.

— Ого, Гефестова работа! — сразу определил сын Зевса. — Никому другому такое не под силу.

— Где же эриманфский хряк? — разочарованно спросил Софоклюс.

— Сейчас всё выясним, — заверил хрониста великий герой, извлекая из-за пазухи всученный настырным Гермесом сотиус-мобилис. — Как же этой фигней пользоваться.

— А ну дай посмотреть, — потребовал историк.

— Ага, сейчас, — усмехнулся Геракл. — Рылом не вышел!

Еще немного поколебавшись, сын Зевса нажал большую красную выпуклость с эмблемой Громовержца: двумя витиеватыми молниями

— Да? — тут же донеслось из сотиуса.

— Что «да»? — гаркнул великий герой.

— Да пошел ты… — громыхнуло в устройстве, и связь прервалась.

Геракл снова нажал красную кнопку…

— Слушай, ты… — угрожающе начал сын Зевса, когда устройство божественной связи снова ожило.

— Да-да… — раздалось в сотиусе.

Голос у незнакомца был другой, довольно приятный и доброжелательный.

— Гм… — смущенно кашлянул великий герой. — Это Геракл.

— Ах, Геракл, это Асклепий, как у тебя дела? Всё, надеюсь, в порядке?

— Ну, в общем…

— На здоровье не жалуешься? Сердечко не пошаливает? Мышцы не болят? Ты ведь у нас атлет.

— Всё в порядке, Асклепий, мне бы с Гефестом один базар нужно перетереть.

— Так нажми на сотиусе кнопку, где изображен серп и молот.

— Так просто?

— Ну конечно же!

— А я нажимал на красную с молниями.

— И зря, — пожурил героя Асклепий. — Это автоматический режим произвольного выбора абонента для развлечений. Ну там, анонимно кого обложить, это у нас на Олимпе запросто. Тебе повезло, что ты попал на меня.

— Спасибо.

— Не за что, приятель, всегда рад помочь.

И сотиус снова отключился.

— Вот оно как! — задумчиво проговорил Геракл, нажимая выпуклость с эмблемой божественного изобретателя.

— Да, кузнец слушает! — зычно раздалось в устройстве.

Где-то невдалеке дребезжала терзаемая молотом железяка.

— Это Геракл.

— О… какой сюрприз! Уже научился пользоваться мобилисом! Что ж, от души поздравляю.

— Я в общем-то по делу…

— Ну говори, коль позвонил…

— Я в Аркадии, возле города Псофиса. Тут какая-то фигня непонятная. Небольшая пещера, а в ней сплошная железная дверь, я подумал, может, твоя работа?

— В Аркадии? — переспросил Гефест.

— Ну да.

— Нет-нет, в Аркадии я никаких бомбоубежищ не строил.

— Бумба… чего?

— Не важно, это не моя работа, извини.

— Понятно. — Грустный Геракл спрятал сотиус.

— Ну, и что будем делать? — развел руками Софоклюс.

— Ломать! — торжественно изрек герой и взял небольшой разбег для мощного удара, благо места вполне хватало.

— Побереги-и-и-ись! — Со скоростью тяжелой боевой колесницы сын Зевса пролетел мимо вжавшегося в стену историка и с героическим «Эх!» проломил железное препятствие…

За покореженной дверью было довольно светло.

Свет источали длинные круглые палки, висевшие под самым потолком тесного коридора.

Греки двинулись вперед.