— Ал, стой! — крикнула я, сильнее прижимая руку к стеклу, будто проминая в нем вмятину. — Я только что провела день в Алькатрасе — меня туда вызвали на закрытый суд, созванный ковеном морально-этических норм. — Я не подняла глаз, но услышала, как вздохнул Пирс, что я не прислушалась к его совету. — Они не тебя хотели поймать, а меня, — добавила я.

Ал засмеялся, и я из-под спутанный волос посмотрела на Ника. Он тоже смотрел на меня — на длинном лице застыло изумление. Пирс на той стороне кухни стоял тихо, темные глаза поглядывали из-под метелки распущенных волос, шляпа сдвинута на затылок. Дженкс смотрел на меня со стола, рассыпая красную пыльцу, собиравшуюся на полу лужицей, а Айви — почти из коридора. Зрачки расширились на всю радужку.

Хорошо придумано. Но никто в этом бабском ковене не знает моего имени, — думал Ал. — А если бы и знали, меня не стали бы призывать, святоши трусливые. Сиди спокойно, Рэйчел, и все это рассосется. Двадцать лет самое большее.

Двадцать лет! Я сказала, обдумывая каждое слово:

— Это я и говорю. Они не тебя вызывали, а меня! Они воспользовались твоим именем, зная, что появлюсь я! Заплатили некоему персонажу, чтобы вызвал меня в шестиконечную звезду. Я едва выбралась, и то только потому что они думали, будто я связана законом демонов. Второй раз это не сработает. Они знают, что я умею вызывать магию демонов, и хотят сделать мне лоботомию и удалить яичники, как только найдут еще кого-нибудь, кто знает твое имя!

Кто тебя вызвал? — вдруг спросил Ал с ледяным спокойствием, и я посмотрела на Ника, закрыв рот. — Скажи, кто тебя вызвал моим именем. Скажи, ведьмочка, и я не только прослежу, чтобы ты научилась прыгать по линиям, но и чтобы ты пережила этого своего мерзавца.

Я закрыла разум от Ала и убрала руку с зеркала. Внезапный разрыв связи меня встряхнул, я дернулась. Загнанная, я посмотрела сперва на Айви, потом на Пирса, потом на Дженкса, побледневшего и рассыпавшего болезненно-зеленую пыльцу. И наконец на Ника, стоящего за креслом, злого и испуганного. Джакс на его плече покорно сложил крылья. Если бы Ал знал, что Ник меня вызвал, он бы постарался его устранить — закрыть информационную дыру, — а не меняться именами обратно, как договорились.

Айви опустила скрещенные руки, глянула на Ника, потом на меня.

— Чего он хочет?

Внимание Ника было обращено на меня, а меня трясло, потому что весь адреналин кончился и усталость двадцати часов навалилась на меня гирей.

— Всего лишь Ника.

Вода лилась по мне каскадом. Я стояла в ванне Айви, колени пульсировали болью от горячей влаги. Было полно пара, зеркало запотело, и Маталина, сидевшая и вязавшая на вешалке для полотенец, то и дело сбрасывала желтую пыльцу, чтобы сохранить крылья сухими. Черное махровое полотенце Айви мягко легло на красную исцарапанную кожу. Я неуклюже пыталась вытащить пробку ногой, наконец нагнулась и достала, чувствуя, как протестует все тело. Отмокала я долго — успела тщательно промыть пальцы ног и дважды — волосы. Лежала бы еще, но жрать захотелось.

Сквозь стены издали доносился голос Ника. Маталина поджала губы, слушая разговор, но для меня было слишком неразборчиво. Мне не хотелось говорить ни с ним, ни с Пирсом, и я надеялась проскочить к себе в комнату незамеченной.

Ник оказался нашим нежеланным гостем, поскольку мог по собственному произволу призвать меня после темноты — а для Айви это была нетерпимая ситуация. Дженкс хотел, чтобы я отдала Ника Алу на том основании, что он — сума переметная. Вряд ли Айви возразила бы, если бы я согласилась, но я Ника Алу не отдам. Мне тогда стыдно было бы себе в глаза смотреть. И к тому же моя безопасная жизнь продлится недолго — пока ковен не найдет еще кого-нибудь, кто знает имя вызова Ала. Нет, в любом случае мне нужно получить обратно свое имя.

Я вздохнула — полотенце нашло все царапины и ссадины. Мой взгляд упал на мерзкие парусиновые тапки возле унитаза. Я не могла не задуматься, кому же достались мои классные сапожки, джинсы, белье… и кожаное красное пальто, липкое от клубники. Все исчезло.

Маталина на полке с полотенцами улыбнулась:

— Отлично выглядишь, Рэйчел.

Я посмотрела на нее. Выгляжу я, очевидно, краше в гроб кладут — раз она решила, что я об этом вздыхаю. Ей на вид восемнадцать, но на самом деле они с Дженксом сорока с чем-то лет, и ее срок близится к концу. По крайней мере так говорит Дженкс. Она сейчас чертовски жизнерадостна для женщины, идущей к смертному одру. Может, дело в том, что появился Джакс.

А я переживаю, кто мои подштанники спер?

— Я же только из ванны, — сказала я, прислушиваясь к пульсу и ощущая усталость. Она продолжала вязать — кажется, из крашеной паутины. — А почему тебе не пойти к Джаксу?

— Потому что я на него сердита. Он удрал с вором и не окончил учебу, — ответила она жестко.

Выражение лица у нее было суровым, а я подумала, что ее больше возмущает: что недоученный или что с вором? С ощущением вины я потерла шрамы на запястьях. Маталина никогда себе не простит, если старший сын снова уедет до того, как она найдет в себе силы с ним говорить.

Я глянула на Маталину — она смотрела на меня отсутствующим взглядом пока я сидела на краю ванны и пыталась вытереть ноги насухо, — и вспомнила начало своей жизни в церкви. Это Маталина присматривала за мной в ту ночь, когда Ал мне чуть горло не выдрал. Многое с тех пор случилось, много такого, что превратило врагов в союзников, а союзников — во врагов. Но Маталина не изменилась. Она и ее семья — остров нормальности в сумасшедшем хаосе моей жизни. И я рада была сейчас, что она так хорошо выглядит.

— Пойди поговори с Джаксом, — предложила я тихо, и она вздохнула вслух, даже я услышала.

— Пойду, — сказала она. — Слишком коротка жизнь, чтобы таить злобу. Особенно на близкого родича, которого уже не чаяла увидеть. — Она продолжала вязать, улыбаясь. — А знаешь, он тебя любит.

— Джакс? — удивилась я.

— Гордиан Пирс! — воскликнула она, поднимая голову. — У него же по глазам видно!

Забавно. Я в его глазах вижу одни сплошные беды.

Сняв полотенце с волос, я подошла к зеркалу и протерла его, морщась. Никогда мне уже это не расчесать. Никогда.

— Пирс — подростковая любовь. Я была молодая и глупая и думала, что импульсивный опасный мужчина — это жизненный приз, а не волчий капкан.

Маталина хмыкнула. Пикси насчет всяких романов очень прямолинейны. Джи, ее старшая дочь, завела себе жениха и вышла замуж меньше, чем за одно лето, и вроде бы очень довольна.

— С Дженксом я это просто знала, — ответила она, и улыбка влюбленности стерла морщинки усталости на ее лице. — Ты слишком все усложняешь.

Я мрачно на нее глянула, сбрызгивая волосы спреем для распутывания, и она добавила:

— У тебя от Пирса сердце бьется быстрее? А от Маршала такое было? От Ника? От Кистена, упокой господь его неживую душу? То есть по-настоящему?