Мне даже и думать об этом не надо было. Я почувствовала себя потаскухой.

— Да. От них от всех.

Крылатая женщина опечалилась:

— Тогда беда, Рэйчел.

А то я сама не знаю.

Туже завернувшись в полотенце, я подобралась к двери, прислушалась перед тем, как ее приоткрыть. В щель потек сухой и прохладный воздух, я выглянула — сперва в кухню, от которой меня отделяла гостиная, потом ближе — в коридор, где стояла открытой дверь в мою комнату. Из глубины церкви слышались голоса Пирса и Ника. «Обсуждают», значит.

С болью в коленях я бросилась к своей двери. Маталина меня опередила, разгоняя с дороги детишек. Задерживая дыхание, я бесшумно закрыла дверь и привалилась к ней спиной.

— Спасибо, — шепнула я Маталине. — Все хорошо, иди к Джаксу.

Но она лишь взлетела на толстый цементный подоконник под витражом и уселась, будто часовой на страже.

Я посмотрела на лежащую у меня на комоде брошку Вивьен и мрачно сгорбилась. Совсем забыла про ковен. При моем везении Вивьен еще может сделать попытку взять меня наудачу. Наверняка она здесь и готова «пойти на рассчитанный риск».

Коробка от мамы тоже стояла на комоде. Бутылочки с парфюмерией, которые она потеснила, были аккуратно расставлены на крышке музыкальной шкатулки, наводя на мысль, что это Айви ее сюда принесла. Мама последние два месяца посылает мне всякие мелочи, как только что-нибудь найдет. В последний раз это была моя полная коллекция комиксов о Нэнси Дрю. Айви чуть ли не вырвала ее у меня из рук — наверное, хотела передать своей шайке озорников в больнице. Я так поняла, что если я последние пять лет без этой коллекции обходилась, то и дальше тоже смогу. Но для мамы драгоценно было все, и мне не хватало проницательности предугадать, какую еще ерунду она сочтет совершенно необходимой для моей жизни.

Не обращая внимания на эту посылочку, я нашла в верхнем ящике пару носков и черное кружевное белье, которое не надевала с момента разрыва с Маршалом. Но вчера я провела весь день в тюрьме и хочу, черт меня побери, быть красивой! Натянув трусы, я вылезла из полотенца и натянула кофту через голову. Потом джинсы — тесную пару, которую мне с самого солнцестояния носить уже некомфортно. Но я сутки не ела, может, они и подойдут.

Молния застегнулась легко, что порадовало, и я улыбнулась. Не стану рекомендовать тюремное питание как средство для похудения, но раз лишние фунты убрались, жаловаться не стану.

С носками в руке я села на кровать и медленно выдохнула. Надеть их — это будет больно. А лак на ногах подновлять — вообще пытка. Может быть, Айви мне это сделает.

Крылья Маталины загудели, предупреждая. Адреналин у меня подскочил, но смотрела она не в окно, а в дверь.

— Рэйчел? — спросила Айви. — Я тебе сандвич сделала. Ты в приличном виде?

Есть Бог, и он меня любит.

В животе заурчало от голода, вдруг усилившегося в десять раз. Голос Ника больше не звучал, но и чтобы кто-то уходил, я тоже не слышала. Все еще сидя на кровати с носками в руках, я крикнула:

— Заходи!

Айви вошла, опустив голову и держа в руках тарелку с двумя сандвичами и вазу с сырными крекерами.

— Я два сделала, — сказала она, и серый шелк ее голоса был пропитан теплым сочувствием. Она глядела на меня, ногой закрывая за собой дверь. — Вид у тебя голодный.

Я подозрительно оглядела сандвичи с тунцом:

— Без бримстона?

Спокойные карие глаза посмотрели в мои. В них читалась лишь легчайшая тень суховатой насмешки.

— Без. Но могу тебе печенья сделать, если хочешь.

Мотнув головой, я бросила носки и потянулась за тарелкой. Мне случалось есть печенья Айви. Приправленные медицинской крепости бримстоном, они вызывали голод и подстегивали метаболизм. Именно то, что нужно, чтобы оправиться после потери крови. Но сейчас потери не было, одни синяки.

— Спасибо, — сухо ответила я. — Предпочитаю ночью спать.

Но Айви села на мою кровать, и я заморгала. Она остается?

Маталина взлетела, необычно громко стрекоча крыльями.

— Айви, если ты тут немножко присмотришь за Рэйчел, я выскочу и посмотрю, не надо ли Дженксу чего-нибудь.

Ага, понятно.

Айви улыбнулась, не разжимая губ, и поставила крекеры на столе рядом с посылкой от мамы.

— Они с Джаксом на кухне.

— Спасибо.

И Маталина, оставив вязание, поднырнула под дверь.

Я не в восторге была от общей мысли, что за мной нужно присматривать, но если это даст Маталине возможность поговорить с Джаксом, как-то я с ней примирюсь. Отползя к спинке, я вытянула ноги и поставила тарелку на колени.

— Ник еще здесь? — спросила я, надкусывая первый сандвич. Краев языка коснулась вязкость майонеза, и вдруг оказалось, что я не успеваю запихивать еду в жующий рот. — Классно, слушай, — сумела я промычать с полным ртом. — Спасибо.

— С ним беседует Пирс. — Она рассматривала бутылочки моих духов. Большинство из них она мне давала сама: мы вели химическую войну с ее инстинктами. — Велел мне выйти. Сказал, что им надо поговорить как джентльмену с джентльменом.

— Вот как?

Сандвич был непревзойденным, и я заставила себя есть помедленнее.

— Я думаю, Пирс пытается выяснить, все у вас на самом деле кончено или еще не все, — сказала она.

У меня глаза полезли на лоб, я проглотила непрожеванный кусок.

— Все или не все? Ему что, это неоном на небе написать надо?

Но про себя я поежилась. Если у меня все с Ником, это еще не значит, будто я готова на что-нибудь с Пирсом.

— Ты уверена, что все нормально? — спросила Айви, и я снова кивнула с полным ртом.

— Пока нормально — до тех пор, пока не найдут кого-нибудь, кто знает имя вызова Ала, — уточнила я, протягивая пальцы к миске с крекерами.

Мысли мои перескочили к словам Ала, что он закроет нашу сделку и даже научит меня прыгать по линиям, если я скажу ему, кто меня продал ковену. Забавно, как все переменилось, когда возникла тема моих яичников. Имя вызова Ала известно многим; и какой же заклинатель демонов не согласится часок поработать за полную амнистию? Но если я отдам Ника Алу, то совет будет прав, и я окажусь демоном, который торгует человечиной.

Айви подвинула ко мне миску, я прихватила пригоршню крекеров, наклонила голову и забросила их в рот, глянув на Айви и подумав, не склоняет ли она меня сдать Ника демону и поставить точку.

— Всегда хотела попасть на Западное побережье, — сказала я, прожевывая крекеры, чтобы не дать ей поднять эту тему. — Я тебе не рассказывала, как на кораблике ездила? Видела и мост, и все, что полагается. Он куда меньше моста в Макино. А напротив Алькатраса — большая шоколадная фабрика. Это к вопросу о жестоких и необычных наказаниях.