Черт побери, хорошие у меня друзья.

Пока тело, растаявшее в мысль, тащили через континент, боли не было. Я хотела уйти, и я уже приняла на душу копоть за дисбаланс, который вызвала. Фактически тем, что добровольно приняла эту копоть, я приглушила ощущение отрезания. Или если уже столько раз нарушаешь правила, то покрываешься нечувствительными рубцами. Или это потому, что я ушла от изломанных линий Западного побережья к сплошным и теплым лей-линиям своей родины. Может, просто обвивающий шею хвост Биса создавал ощущение комфорта. Но как бы там ни было, обычное ощущение разрыва на части души и разума было в этот раз чуть ли не приятным. Как растяжка.

И это меня даже обеспокоило.

В памяти мелькнули размытые очертания моей кухни — за миг до того, как они стали реальными, донесся лесной запах трав и очистителя для меди, щекоча ноздри. Облегчение было немалым: при моем везении вполне могло быть, что меня вызвал кто-то посторонний, и я сейчас в чьем-то кругу, одетая в жуткую оранжевую робу и в не менее жуткие парусиновые туфли.

Воля будто вытянулась вперед и дернула меня обратно в реальность. Все случилось сразу, как удар, и моя аура — удерживавшая меня в целости, пока я существовала лишь как мысль в лей-линии — восстала из моей памяти, чтобы построить тело. Одежда, синяки, наручники — все, вплоть до остатков яичницы на волосах, прошло без изменений. Невозможно обмануть демонский архив и прийти чистенькой, отдохнувшей и в паре модельных сапожек. Я пыталась. Но зато заговоренного серебра не будет. Нет худа без добра.

Я вдохнула — и вдруг ощутила, что у меня есть легкие. Осталась сидеть прямо, возвращаясь к бытию между кухонным столом и раковиной. Кухня была тускло освещена рассветным солнцем, но контраст был резкий, потому что там, откуда я появилась, было темно. Айви и Дженкс ждали меня, беспокоясь. Дженкс вполне себе летал, а у Айви из возможных повреждений видна была только шишка на лбу.

В тот же миг вокруг меня исчезли переливы безвременья, покрытого копотью. Значит, это Кери меня вызвала.

— Слава богу, — сказала я, опираясь спиной на кухонный стол и роняя голову на грудь. — Спасибо, Кери, — сказала я заплетающимся языком. — Я у тебя по уши в долгу.

Биса не было. Поплыл, наверное, к Пирсу, чтобы вместе с ним прыгнуть домой.

Айви с бледным лицом подошла поближе, окидывая меня взглядом, усталую и грязную.

— Что там с тобой делали? — спросила она, копаясь в связке в поисках ключа от наручников. Стальные кольца упали, лязгнув о крышку стола, и я почувствовала, что меня любят.

— Тинкины красные панталоны, Рэйч! — выругался Дженкс, зажимая нос и летая над ними. — Разит от тебя, как от фейрийского сортира! Айви, дай ей амулет от боли. И что-нибудь такое, чтобы она не воняла, не найдешь? Ну как ты успела так провонять? Всего за день!

Я улыбалась, радуясь, что дома. Но повернулась снова сказать Кери спасибо — и замерла. Не Кери вызвала меня домой. Это был Ник.

— Ах ты гнилая куча тролльского дерьма! — взревела я, прыгая к нему и вытягивая руки. Но колени подкосились, я поскользнулась, успела ухватиться за край стола и не упасть, шипя от неожиданной боли. Дженкс взлетел в воздух, Айви озабоченно бросилась ко мне.

Ник вскочил на ноги. Лицо его исказилось гримасой злости, но это была ерунда по сравнению с моей яростью. Айви меня подхватила, но я недовольно замычала и оттолкнула ее.

— Рэйч, стой! — воскликнул Дженкс, рассыпая серебристые искры. — Он здесь, чтобы Джакс помирился с Маталиной. Это он тебя вызвал обратно. Мы Кизли не можем найти, и Трент ничего не пропускает к Кери!

— Фигня! — Я показала на Ника, угрюмо стоящего в проходе в коридор. Все тот же Ник, со слишком длинными волосами и в линялых джинсах. — Он меня туда вызвал и оставил там отбиваться одну!

Глаза Айви блеснули полной чернотой, опасной чернотой, и гут же крылья Дженкса загудели на три тона выше:

— Он — что?

Ник, подняв руки, отступал в коридор. Влетел вихрь пыльцы пикси — и превратился в Джакса. Следом за изменником прилетел весь клан, и я замерла, оглушенная порхающим шелком и высокими голосами. А над всем этим горестным ангелом летала Маталина.

— У меня не было выбора, — сообщил Ник, перекрывая этот шум. — Рэйчел, я был у них в долгу — из-за того, что ты сбежала с Фокусом. Я тебе сказал, как тебе выбраться. И я прилетел сюда, чтобы доставить тебя домой! Ты слушаешь? Я пытаюсь помочь!

— Пытаешься помочь?

Широким шагом Айви пошла к нему, и пикси брызнули от нее разноцветным вихрем. Ник попытался скрыться в святилище, но Айви оказалась быстрее. Как кот — летучую мышь схватила она его, сжала горло под подбородком — и швырнула Ника через всю кухню. Он влетел в старый холодильник моей мамы, стал сползать вниз, но Айви снова подхватила его и держала, пока он пытался заставить легкие работать. Стоявшая на холодильнике банка печений с бримстоном покачнулась и упала бы, если бы пикси дружно ее не удержали.

— Ты вызвал Рэйчел в Сан-Франциско? — спросила Айви, показывая острые клыки. — Она была за рулем. Ты мог всех нас убить!

Дженкс парил в воздухе, а его сын повис между острием его шпаги и глазом Ника.

— Ты пытался помочь? Себе разве что!

Господи, какие у меня хорошие друзья!

Преодолевая боль, я обошла кухонный стол, к большому дощатому столу возле внутренней стены, и рухнула в кресло с жесткой спинкой, чуть не сбив на пол бандероль. Она была от мамы — ее каракули ни с чем не спутаешь. Я слишком устала, чтобы гадать, что она послала мне на этот раз, и осторожно стала ощупывать собственные колени.

У Ника лицо покраснело от пережатия сосудов, а уши, порванные в крысиных боях, торчали флагами.

— Отпусти его, Айви, пока он в суд не подал, — бросила я небрежно.

Что она его медленно душила, меня как-то слабо беспокоило. Я видала, как в ней просыпается вампир, и сейчас это была ерунда, даже если она сегодня еще червячка не заморила. Вот если бы вид у нее вдруг стал сексуальный и она стала бы бросаться намеками, это бы меня встревожило. А сейчас была просто злость. Вряд ли она ему горло вырвет.

— А чего? В ОВ он не пойдет. — Айви наклонилась к нему, склонив голову; медленно втягивая воздух, провела губами вдоль шеи. Я ощутила покалывание, а Ник закрыл глаза, задрожав всем телом. — Он же нигде не числится, — прошептала она. — Как оброненная у дороги конфетка, бери кто хочет. Если пожалуется, его самого посадят за преступления. А он этого не хочет, — ворковала она. — Правда ведь, не хочешь, мой маленький? Лучше игрушкой с кровью быть, чем в тюрьме сидеть.

М-да. Может, я ошиблась.

Я попыталась встать:

— Айви…

— Да пусть она его убьет, — сказал Дженкс, перекрикивая шум собственных детей. — У нас на заднем дворе кладбище, а люди как печенье: всегда найдется место для еще одного.