— Кхммм, миледи, — осторожно начала пожилая дама, искоса на нее взглядывая. — Его величество король Аргантарский встал лагерем перед замком.

Неприятная мысль. От нее тревога холодным желе упала куда-то в желудок.

Трудно разобраться сейчас в своих чувствах.

Да, она отказала ему у алтаря. Потому была обижена и невероятно зла на этого грубого коз… короля. Да, она ждала все это время, что он придет и извинится. И да, она ждала его только за тем, чтобы сказать, что он со своими извинениями может катиться обратно в Аргантар.

Но, черт побери! Когда Изабелла бросила ему в лицо, пусть если хочет, объявляет Савостии войну, она не верила, что Норберт может всерьез до такого опуститься. Потому что не считала его мелочным, или бесчестным.

Горькое разочарование ядом растеклось в крови.

— Он взял замок в осаду? — переспросила она, пряча свои чувства и разом становясь серьезной.

— Не совсем так, миледи, — замялась старая дама, теребя пальцы.

А Изабелла почувствовала, что разочарование сменяется злостью. И внезапной жаждой деятельности.

— Леди Каргия, я не понимаю! Если король Аргантара объявил Савостии войну, почему об этом сообщаете мне вы? Где Гриен, где, черт побери, мастер Блант? Или они решили поберечь мою слабую психику?! — говорила она, распаляясь все больше.

— Нет-нет, что вы, миледи, вы не так поняли, — дама взмахнула руками, успокаивая ее. — Войну нам никто не объявлял. Нет. Но да, можно сказать, что э… Замок в осаде. Да.

— Я не понимаю, — нахмурилась Изабелла.

А та неожиданно улыбнулась.

— Вам лучше самой посмотреть, голубушка.

От этих слов сразу кольнуло в душе беспокойством. Посмотреть?

Видеть его, сталкиваться с ним взглядом не хотелось категорически. Нет. Нет, нет и… Что это, трусость?! Нет, сказала она себе. Это просто…

Всего лишь неприятные чувства, здорово ронявшие ее самооценку. И во всем этом был виноват тот, кого она не хотела называть по имени. Однако леди Каргия смотрела на нее во все глаза, надо было сделать над собой усилие.

— Что ж, пойдемте, — проговорила Изабелла.

***

Пришлось с каменным лицом выбираться на стену и смотреть. Уже стемнело, горели факелы. Усиленная охрана замка была на позициях, Гриен и Блант тоже находились на месте. На появление Изабеллы все отреагировали примерно одинаково. В конце концов! Ей уже было безразлично, что не нее странно косились.

Княжну Савостийскую волновала напряженная ситуация, в которой они оказались.

— Прошу вас, миледи Изабелла, — посторонился Грен, как только она вышла на стену.

Не хотелось, но деваться некуда. Она подошла к парапету и наконец-то рискнула осторожно посмотреть вниз.

Это действительно была более чем странная осада.

Во-первых, отряд, с которым бывший жених заявился под стены ее замка, состоял из тридцати воинов в легких доспехах. Они бы при большом желании не смогли окружить замок. Наверное, потому и встали полумесяцем перед воротами, перекрывая подъездную дорогу.

А во-вторых, они все расположились к замку спиной.

В этом стане происходило какое-то движение, мужчины разожгли костры и таскали откуда-то охапки сена. И кажется, устанавливали что-то вроде походных шатров. А ветер донес дым от костра, на котором… жарилось мясо?

Когда только успели?!

Изабелла отыскала взглядом высокую фигуру и застыла. Рядом с ним в землю было воткнуто копье, на котором красовался его штандарт. А его величество Норберт Аргантарский отдавал какие-то распоряжения, и по всему видно было, что уезжать восвояси явно не собирался.

Это ЕЕ дом. Он опять нагло вторгался в границы дозволенного, совсем как у себя в Аргантаре. Вторгался незванным, вынуждая ее… защищаться?!

Глядя на него сейчас она чувствовала возмущение и досаду. Но вместе с тем было и странное волнение, и укор совести. Как будто она должна ему.

— Миледи, а что если пойдет дождь? — как будто в унисон ее мыслям шепотом спросила леди Каргия.

Вопрос застиг Изабеллу врасплох. А мужчина, спину которого она сейчас пристально разглядывала, стал поворачиваться, словно почувствовал. И бросил взгляд на стену. Не нее. Изабелла немедленно отвернулась и покраснела от неудовольствия.

— Его величество знает, что делает, — проговорила она. — Раз уж он сумел расположиться на ночлег с достаточным комфортом, думается, дождь ему не помеха.

Кивнула всем и ушла.

Потому что торчать на стене и пялиться на него дальше было совершенно незачем.

***

Норберт был закаленным воином, в походах прошла вся его юность. И пусть в последние годы король Аргантара привык спать в своей постели, комфорт сейчас интересовал его меньше всего.

И да, он был зол. И он заметил, что она на него смотрела.

***

Вот кто в эту ночь расположился на ночлег с большим комфортом, чем король Аргантара, но с куда меньшим, чем рассчитывал, так это Карл Линдосский.

Дело в том, что от усиленной скачки на крутом повороте не выдержала и треснула передняя ось его повозки. Прямо как будто старина Норберт его сглазил! Неожиданно, неприятно, но так бывает, если долго транспортом не пользоваться, объяснил кучер разъяренному герцогу.

Пришлось останавливаться на ремонт. Близился вечер. И хорошо еще, что это произошло недалеко от какого-то хутора, находившегося у самой границы Аргантара и Савостии. Кузнеца на хуторе не оказалось, отправили людей на соседний, а это по лесу, да пешком.

Что уж там было, наваждение, происки Аргантарского, или перст злой судьбы…

В общем, свиту герцога кое-как разместили в домах, на сеновале и в других хозяйственных постройках. А его светлость, злой как черт, сунулся было в самый чистый из трех имевшихся крестьянских домов, но оставаться там просто не смог. Неприемлемая обстановка.

К тому же, его терзали смутные мысли, а не попробовать ли добраться верхом, как старина Норберт? Но тот ехал налегке, а ему как быть? Подарки на коня не нагрузишь. Оставить тут — так немедленно же разворуют все. Стоило трезво поразмыслить, и смутные мысли прошли.

Действительно, зачем мчаться куда-то по темноте? Лучше с утра, на свежую голову, решил его светлость и устроился на ночь прямо в повозке.

В тот вечер Изабелла на ужине была несколько рассеяна и погружена в свои мысли. На вопросы отвечала невпопад, и даже спать ушла раньше обычного. А подобие улыбки на ее лице означало для домочадцев, хорошо знавших характер княжны, только одно — девушка сердилась.

И было отчего.

Впрочем, вовсе не об этом говорилось на тайном военном совете, состоявшемся той же ночью. Хотя, конечно, именно об этом, но…