Брови Изабеллы хмурились, кончики губ поднимались в подобии улыбки. Княжна была в бешенстве. А на его величество короля Аргантарского она не хотела даже смотреть.

Все по его милости! Все!

Он на нее идиотски действует. Бесит, провоцирует совершать ошибки. Ну вот, как теперь быть? Как она вообще умудрилась дойти до такого? Она же всегда была разумной и хладнокровной. А что теперь?

Теперь он стоит лагерем у ее ворот.

Снова взглянула вдаль, а там, похоже, не слишком торопились, потому что пыльное пятно на подъездной дороге, кажется, с места не сдвинулось. Невольно подумалось, что некоторые, в отличие от этих неторопливых товарищей, неслись во весь опор.

Так! Все. Довольно сравнивать, довольно о нем думать. Он не предмет для любования, он — проблема.

Но все же, как быть?

Вот едут к ним нормальные (не то что некоторые) гости, и что же? Теперь она даже ворота открыть не сможет! Потому что открыв ворота для кого-то одного, она откроет ворота для всех.

Портал? Со всей ясностью и досадой Изабелла понимала, что теперь им и стационарный замковый портал открывать нельзя. Если это чудовище Норберт Аргантарский узнает, что портал открыт, (а он непременно узнает!), то варианта развития событий всего два. Либо он немедленно окажется в замке, и трудно себе представить, что будет. Либо на этот раз уж точно объявит ей войну, и она не хотела даже представлять себе, что тогда будет.

Вся эта ситуация, по сути, дипломатический тупик, в который она по его милости сама себя загнала. Что бы на это все сказал батюшка, князь Бернхард!? А матушка? О, матушка, княгиня Северина, была строга и в таких вопросах не стеснялась в выражениях!

Впрочем, довольно причитать. Надо брать себя в руки.

Она снова вгляделась в пятно на подъездной дороге. Нет, явно не торопятся… Рядом шевельнулась леди Каргия и забормотала озабоченно:

— Голубушка, миледи Изабелла, не волнуйтесь, все уладится, вот увидите.

Вот только не надо!

— Скажите, леди Каргия, — она мотнула головой в сторону дороги. — Все эти внезапные гости ваших рук дело?

Пожилая дама замялась, скосившись в сторону лагеря его величества перед воротами, и уклончиво произнесла:

— Не все.

А Изабелле вдруг краска бросилась в лицо, вспомнились слова Бланта, что Норберт Аргантарский чрезвычайно упорный товарищ, и от своего не откажется. Что он все равно придет за ней.

И вот теперь он торчит здесь! А ей трудно было понять свои чувства, чего сейчас было больше, возмущения, протеста, злости или… удовлетворения? И обычного женского любопытства.

Ну уж нет. Когда Изабелла поняла, куда клонятся ее мысли, разозлилась на себя и постаралась сосредоточиться на улаживании возможного дипломатического конфликта. Она шумно выдохнула и повернулась к управляющему:

— Гриен, спасибо, что позаботились о походном лагере для его величества.

Старик только кашлянул и завозился с лацканами.

— Это ведь вы приказали обеспечить короля Аргантарского всем необходимым?

— Да, миледи, — признался управляющий и добавил, разводя руки. — Согласитесь, это было справедливо. Он же предоставил нам гостевые покои.

Действительно. Новый укор совести. Но решение она приняла.

— Думаю, вам придется таким же образом позаботиться и об остальных гостях, — проговорила Изабелла, глядя в сторону подъездной дороги. — Потому что ворота мы не откроем.

Управляющий слушал напряженно, однако при последних словах расцвел и провещал с воодушевлением:

— Да, да, миледи, разумеется. Так даже лучше! Представляете, как бы они нам перепачкали паркет, и сколько всего изорвали и перепортили! А так мы поставим им шатры, подготовим поле для турнира, а лоша…

Однако, он вовремя спохватился.

— Кхммм, если, конечно, вы позволите, миледи Изабелла?

И уставился на нее.

— Действуйте на свое усмотрение, — со скрипом согласилась Изабелла, опуская взгляд вниз.

А в лагере перед воротами все опять пришло в движение. Его величество Норберт тоже готовился к встрече гостей. Теперь он уже был полностью одет и облачен в легкие доспехи. Король Аргантара стоял возле своего штандарта, ноги широко расставлены, меч в ножнах, руки поясе. И она на мгновение засмотрелась и вдруг подумала, что здесь, в поле среди воинов он выглядит непередаваемо мужественно. Гораздо эффектнее, чем среди дам в королевской гостиной.

Черт! Он обернулся и взглянул прямо не нее, как раз, когда она его разглядывала. И даже самодовольно ухмыльнулся. Изабелла тут же отвернулась.

Но на нее смотрели, надо было что-то говорить.

— Гриен, я надеюсь на вас, — сказала она и, обращаясь уже к супруге управляющего, добавила: — Леди Каргия, пойдемте, нужно отобрать все необходимое для гостей.

— Да, да, миледи, я так рада, голубушка, — тут же защебетала та. — Вот увидите, скоро у нас станет так весело и интересно!

— Угу. Я уже вижу, — проворчала Изабелла, снова оглядываясь на дорогу.

И вниз.

Но стоило Изабелле посмотреть туда, как она сразу же столкнулась взглядом с этим невозможным типом. Как будто он только ее и ждал. Смерил хмурым взглядом и отвернулся, а у нее щеки стало жечь от досады и злости. Словно это был какой-то маленький поединок, и она его проиграла.

Вот еще! Захотелось вдруг вспылить, однако Изабелла придумала кое-что получше. Она повернулась к магу и проговорила:

— Мастер Блант, зайдете ко мне потом.

И поспешила уйти.

***

Просто удивительно, как эта девица одним своим видом выводила его на эмоции. Стоило Норберту почувствовать, что она на него смотрит, дракон рвался изнутри, заставляя его ловить ее взгляд и делать глупости. А еще ему оказалось неожиданно приятно вновь окунуться в походную жизнь. Как будто вернулась молодость.

Да, он позволил себе немного покрасоваться утром. Хотел, чтобы она увидела.

Он мог поклясться, что гордячка покраснела.

Злится, ревнует? Ха-ха.

Черт бы его побрал!

Так увлекся, что начисто забыл про Линдосского. Что это там сейчас пылило вдали? Не его ли колымага? Он готов был вправить мозги старине Карлу, чтобы неповадно было шастать к его невесте.

Но тот, кто ехал сейчас к замку, похоже, совсем не торопился. Норберт впился взглядом в пятно на дороге и приказал выслать вперед двоих.

Было раннее утро. Еще солнце не поднялось, но его светлость Карл Линдосский уже встал. Потому что отвратительно провел ночь. Сначала снились кошмары, как будто ценные подарки растащили, потом — хуже.