— Извини, но я плохо себя чувствую. Слегка кружится голова. Не могли бы вы с Антонио обсудить оставшуюся часть. Мы почти все утвердили, осталась пара моментов, — я искренне улыбаюсь и испытываю какое-то дьявольское облегчение от того, что спихиваю этого лощеного пижона на Матвея.

Он его нанял, вот пускай он и расхлебывает.

Антонио не дает Матвею возможности сообразить, что произошло и отказаться, и начинает свой беспрерывный гундеж. Я улыбаюсь и собираюсь пойти наверх, но Матвей останавливает меня и просит говорит, что проведет, раз мне плохо. Я удивляюсь, что ему вообще удалось прервать Тошу, но пожимаю плечами и киваю головой.

Мужчина берет меня под руку и поднимается со мной на второй этаж, открывает передо мной дверь и помогает присесть на кровать.

— С тобой точно все в порядке? — обеспокоенно интересуется мужчина, и я едва сдерживаюсь от самодовольной улыбки.

— Да, я просто устала, — говорю и делаю самый что ни на есть усталый вид.

Видимо, у меня хорошо получается, потому как Матвей коротко кивает, после чего помогает мне прилечь и даже укрывает мои ноги пледом.

Как только мужчина скрывается за дверью, я зарываюсь лицом в подушку и хохочу. Пять минут назад я была готова убить организатора, а сейчас мне смешно от того, что я спихнула его на Матвея. Я прекращаю смеяться только через пару минут, после чего переворачиваюсь на спину и с дурацкой улыбкой смотрю в потолок, прислушиваясь к возможным звукам. Увы, в доме стоит полнейшая тишина, или просто здесь идеальная звукоизоляция и я почти ничего не слышу.

Я сама не замечаю, как проваливаюсь в сон, а когда просыпаюсь, не сразу понимаю, что стало причиной. Я не спешу открывать глаза, потому что чувствую на своем животе теплые и слегка шероховатые ладони. Я замираю, а после вспоминаю о дыхании и стараюсь дышать так же, как и во время сна, хотя унять учащенно в пять раз сердцебиение просто не могу.

Я чувствую, как под тяжестью мужского тела слегка проседает матрас и стараюсь не думать о том, почему Матвей лег рядом. Я чувствую его дыхание рядом с ухом и радуюсь, что повернула голову в другую сторону, и ему не виден трепет моих ресниц. Его рука все так же блуждает по животу, а пальцы легонько перебирают кожу.

Когда Матвей убирает руку, но не спешит вставать и уходить, мне становится муторно, и я шевелюсь, поворачиваюсь в его сторону и утыкаюсь носом куда-то в район его шеи или плеча. Не знаю куда, но я отчетливо ощущаю запах его туалетной воды, перемешанный с терпким ароматом мужчины. Я больше не дышу так же размеренно, чувствую, что сбиваюсь и задерживаю дыхание и понимаю, что возбуждаюсь.

У меня не было секса с того самого момента, как мы переспали в клубе и как бы я не убеждала себя, что этот мужчина мне не нужен, что у нас подписан контракт, согласно которому меня оставляют на сухом пайке, реакцию тела не исправить. Оно живет своей, отдельной жизнью, не подвластной законам разума.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прежде чем уйти Матвей поправляет прядь моих волос, заправляя их за ухо. Этот нежный, едва ощутимый жест, поднимает волну практически невыносимых чувств: смятение, непонимание, желание, стеснение.

Я полноценно выдыхаю только когда за Матвеем закрывается дверь. Ложусь на спину и смотрю в потолок, борясь с желанием, которое он распалил во мне. Я не понимаю этого мужчину, не знаю, зачем он все это делает. Единственное, в чем уверена — спроси я у него, что все это значит, он ответит, что меня не касается. Или скажет, что мне показалось и стоит проконсультироваться с психоаналитиком, сексологом и еще кучей специалистов. Он сделает что угодно, но не признает своих слабостей.

Я не знаю, что сделал или сказал Матвей Антонио, но тот больше не донимает меня ежедневными звонками и не дергает меня по сто раз на дню. Я безумно благодарна тому, что день свадьбы проходит только в подготовке, а не в вопросах, что, куда и почему ставить в зале, чтобы лучше смотрелось на фото.

Единственное, что мне предстоит сегодня делать — сидеть. Сначала мне делают укладку, затем наносят макияж, а после облачают в платье и подводят к зеркалу. Мне нравится итог трехчасовых стараний. Я выгляжу счастливой невестой, достаточно только растянуть рот в улыбке и попытаться быть искренней.

У нас традиционная свадьба, благо, без тамады и странных конкурсов, от которых хочется сбежать подальше. Правда, танец нам таки сделали. Вальс. Не совсем традиционный, но двух тренировок хватило, чтобы понять, что к чему. Матвей оказался, на удивление, способным партнером, а я помнила движения с выпускного, хотя он и был больше десяти лет назад.

Я еще раз осматриваю себя в зеркало и утвердительно киваю. Спускаюсь вниз, где меня ждет Матвей и мои родители. У него, как оказалось, никого нет. Ни брата или сестры, ни мамы с папой, ни даже тети с дядей. Он один. И это еще одна причина, по которой я не смотрю на него с ненавистью и убеждаю себя в том, что он просто одинокий мужчина, который скрывает свою боль за безразличием и холодностью.

— Доченька, ты такая красивая, — причитает мама, кружа вокруг меня и поправляет то фату, то подол платья. — Невероятная, правда, Коленька?

— Конечно, — отвечает папа и подходит ко мне, чтобы обнять.

Я не могу сказать, что мы идеальная семья и я получала от родителей тонну поддержки, но сегодня они рядом и я благодарна им за это. Мама с папой живут в другом городе и мы очень редко видимся. С Димой приезжали всего несколько раз в год, поэтому когда я позвонила и рассказала о разводе, а затем и о женитьбе, мама даже слегка опешила, не зная, что сказать.

Возможно, я плохая дочь, но мы с мамой никогда не были близкими подругами. Между нами не было ментальной связи, и я не спрашивала у нее советов, заведомо зная, что она вряд ли их даст. Но сегодня я рада, что она рядом, счастлива, что в такой важный день они приехали и останутся со мной.

— Едем? — спрашивает Матвей и берет меня за руку.

Я коротко киваю и шагаю за ним. Мы едем на двух машинах: родители на одной, мы с Матвеем на другой. В ЗАГС приглашены только свидетели и близкие, все остальные гости: его партнеры по работе, друзья и наши родственники прибудут уже в кафе.

— С тобой все в порядке? — решаю спросить, потому что вижу его слишком сосредоточенный вид и нервное постукивание пальцами по ноге.