нечем дышать, в глазах помутнело. Я с трудом смогла удержаться на ногах, чтобы не упасть ничком на пол (вероятно, где-то на подсознательном уровне сработал инстинкт самосохранения). Я метнулась в сторону туалета, пытаясь убежать от собственного ужаса. Люди вокруг удивленно смотрели на происходящее и обходили меня стороной.

Мой страх стал иррациональным.

В уборной, почувствовав себя в безопасности, я подбежала к раковине и включила холодную воду на полную мощность. Я умыла лицо и попыталась перевести дыхание, но сердце продолжало бешено колотиться. Следом в туалетную комнату с перепуганными глазами влетела Вероника.

Шопинг не состоялся. После случившегося подруга сразу отвезла меня домой.

Я закрылась в своей комнате и не выходила из нее до самого вечера. Меня все еще трясло, а эпизод из торгового центра не укладывался в голове. Хотелось думать, что мне это приснилось, и тот ад, в котором я жила совсем не так давно, не вернулся вновь.

Какое-то время мне казалось, что я справлюсь сама, что нужно просто отдохнуть, поспать, и все наладится. Но вышло иначе: приступы начали повторяться с завидной регулярностью, снова и снова.

СПРАВКА

Синдром отмены – это состояние, которое может возникнуть после прерывания, сокращения или прекращения приема антидепрессантов после их непрерывного применения в течение не менее месяца. Если для лечения депрессии врачи рекомендуют полугодичный курс, то около месяца должна занимать отмена препаратов. Поэтому, только приступая к лечению, нужно сразу осознавать, что это надолго. Противопоказано менять препараты либо отказываться от них без разрешения специалиста.

Синдром отмены может проявляться следующими симптомами:

– приступы панических атак;

– тошнота и рвота;

– нарушения сна (бессонница, кошмары);

– нарушение координации движений;

– эмоциональная несдержанность;

– потеря аппетита;

– судорожные приступы;

– проблемы с пищеварением;

– лихорадка.

После этого случая моя жизнь опять превратилась в бесконечный кошмар. Панические атаки вернулись и всецело взяли надо мной верх. Приступы стали чаще и длительнее, чем раньше. Паника, страх и постоянная нервозность вернулись ко мне с удвоенной силой. Я ненавидела себя за излишнюю самоуверенность и опрометчивое решение отказаться от антидепрессантов.

Вынести это морально оказалось еще сложнее, чем физически. На нервной почве время от времени у меня даже случались галлюцинации. Будучи не в силах терпеть, я вернулась к антидепрессантам, однако, к моему удивлению, мгновенного облегчения это не принесло.

Мое состояние не улучшалось. Постепенно становилось немного легче (видимо, таблетки начали действовать лишь спустя некоторое время), но в целом картина оставалась безрадостной. Меня бросало в пот от одной мысли, что мне предстоит выйти на улицу и оказаться среди людей. Дорога до аптеки стала настоящим испытанием. Я дышала в бумажный пакет, как советовали на одном из форумов, посвященных вопросам панических атак, но становилось только страшнее. И я с ужасом отмечала, что теперь приступы длились дольше и возникали чересчур часто.

Я снова потеряла сон и часто просто лежала в темноте до наступления рассвета. В те редкие моменты, когда мне удавалось задремать, я резко просыпалась, словно от удара, и потом долго не могла отдышаться. Надежда на возвращение к нормальной жизни таяла с каждым днем. Я чувствовала, что слабее этой заразы и не могу победить ее, как бы ни старалась. Она превосходила меня по всем параметрам.

Я начала бояться абсолютно всего: шорохов, звуков, людей, снов. Стала еще более замкнутой и потерянной. Однажды, прокручивая в голове хаос последних недель, я поняла, что похожа на привидение, с той лишь разницей, что у меня есть телесная оболочка. Моя жизнь рассыпалась на осколки. Я изменилась до такой степени, что, если бы можно было отмотать время на несколько месяцев назад, не узнала бы саму себя.

Все стало гораздо хуже, чем было. Я уже не расшторивала окна, почти не ела, не чистила зубы и не расчесывалась. Каждый новый день приносил лишь новые разочарования и убеждение в собственной никчемности. Думать о том, что ждет меня дальше, становилось невыносимо. Это сводило меня с ума. Хотелось укрыться от всех проблем под ватным одеялом и очнуться в тот момент, когда в моей жизни наступит белая полоса.

Последний месяц я не расставалась с мыслью, зачем вообще продолжать жить, если мое существование приносит мне одни мучения? Однако самое страшное ожидало меня впереди.

* * *

Тем вечером я как обычно сидела в своей комнате и пыталась заниматься переводами. Но сильный грохот в коридоре заставил меня бросить все дела и пулей выскочить из своего «убежища». Картина, которую я увидела, повергла меня в шок: бабушка лежала на полу, но была в сознании.

– Господи, что случилось?! – закричала я, не узнавая собственный голос.

– Не понимаю, что произошло. Я просто потеряла равновесие и упала, – ослабленно ответила она.

Меня мгновенно бросило в жар, руки не слушались, от напряжения я не могла здраво мыслить. Собрав последнюю волю в кулак, я вызвала скорую, борясь с подступающим приступом паники.

Приехавшие врачи сделали кардиограмму, померили давление и заверили, что ничего страшного не увидели. Списали все на возраст, сделали укол и порекомендовали обратиться к кардиологу.

Я пыталась прийти в себя, но внутри все дрожало, как от сильного озноба. Я легла спать вместе с бабушкой, но не смогла сомкнуть глаз всю ночь. Больше я не отпускала ее одну даже в туалет – очень боялась, что этот кошмар может повториться. Тогда у меня промелькнула мысль, что я вовремя уволилась с работы, поскольку оставлять бабушку без присмотра было очень опасно. Я записалась на прием к кардиологу на понедельник, но не знала, как дожить до этого момента и не сойти с ума. Родителям я решила до разговора с врачом ничего не рассказывать. Я ощущала полное бессилие, мне снова было трудно дышать, голова раскалывалась. Я понимала, что причиной тому расшатанные нервы, но не могла заставить себя успокоиться. От одной только мысли, что с бабушкой может случиться что-то серьезное, меня накрывал очередной приступ.

– Пожалуйста, Господи, только не забирай ее у меня! Еще слишком рано, мы столько всего не успели. Дай нам шанс, умоляю, – неустанно повторяла я вслух. – Я больше ни о чем тебя не попрошу, только помоги бабушке поправиться. Мне ничего другого не нужно!

В воскресенье бабушке стало хуже. Я снова вызвала скорую и сорвалась на диспетчера за дежурные вопросы. Внутри все сжалось от ужаса и боли. Врачи скорой помощи озвучили вердикт: «Экстренная госпитализация». Я смутно помнила, как мы оказались в больнице, и все время ощущала, как мои виски стискивает