Армия среднеазиатского владыки, обремененная обозом с награбленным и десятками тысяч пленных, медленно двигалась на юг в степях между Северским Донцом и Днепром. У Тимура в этом походе было две задачи: главная и вспомогательная. Главной он считал уничтожение экономической мощи Золотой Орды, разрушение находящихся на ее территории городов, прерывание путей караванной торговли. Именно после походов Тимура центр золотоордынской политики окончательно сместился в нетронутую им Казань. Крым, экономически оторванный от Евразии, вступил в альянс с османами, а причерноморские степи на долгие четыреста лет стали Диким полем. Великий Шелковый путь сместился и стал проходить по землям, принадлежавшим Тимуру.

Вспомогательная же задача Железного Хромца была – пополнить казну, чтобы иметь возможность регулярно платить жалованье своим многочисленным «контрактникам» – гулямам. Воины стабильно приносили Тимуру победы, а он им, в свою очередь, регулярно платил жалованье. Стоило это немалых денег. Такую финансовую нагрузку по тем временам не смогло бы выдержать ни одно государство мира. Поэтому самая лучшая, пожалуй, в настоящее время в мире профессиональная армия должна была все время ходить в походы и грабить, грабить, грабить…

И теперь обоз со всем добром, награбленным в Золотой Орде, со скоростью пешехода двигался в сторону Крыма. Как сказал профессор Архангельский, основные события должны развернуться зимой 1395/96 годов. Значит, месяца два – два с половиной у нас еще есть. Можно закончить первый и второй этапы в 1680 году, а потом переместить основное поле деятельности сюда.

Было бы неплохо впустить всю эту массовку за Перекоп, и там, в чистом поле, на ровной как стол степи порешить всех до единого артиллерией, мотопехотой и ударными вертолетами. Разбой, даже если он осуществляется в государственном масштабе, занятие наказуемое. Возможно, что нам удастся еще до Тамерлана разобраться с генуэзскими форпостами на южном берегу. Но это программа-максимум, и мы ее выполним лишь тогда, когда Стефан Мангупский подпишет с нами союзный договор, который я скорее бы назвал вассальным. Если он заупрямится, то на нет и суда нет. Тогда мы дадим Тимуру разгромить и феодоритов, и генуэзцев, и прихлопнем его уже на выходе с полуострова. Хотя очень бы не хотелось подобного исхода, я все же не Понтий Пилат, чтобы просто так взять и умыть руки.

И вот в мой закуток пригласили высокого человека, который изо всех сил старался не выдать своего потрясения всем увиденным. Ему предложили сесть на стул, стоявший напротив моего стола. Слева от него встал боец, выполняющий обязанности переводчика. По левую руку от меня с краю стола сидел профессор Архангельский, по правую руку – майор Слонов, а сверху, из-за спины, на нас бросал свой уверенный и немного насмешливый взгляд Владимир Владимирович. Под его портретом висела карта Российской Федерации, на которой хорошо был виден простор русского мира, от Калининграда и Крыма до Владивостока и Чукотки. Мизансцена, однако.

Именно карта в первый момент и привлекла внимание нашего гостя. По-моему, лишь тогда он, даже еще до конца не понимая, куда попал, пережил очередное жизненное потрясение. Крым и причерноморские окрестности на карте, несомненно, легко узнавались. Зато масштабы всего остального подавляли и без дополнительных объяснений.

– Уважаемый, – сказал я, – зная ваше тяжелое положение, я могу сказать вам, что мы в состоянии оградить ваши дома, сады и виноградники, ваше имущество и ваши семьи от ужасов нашествия войск Тимура…

Переводчик перевел сказанную мною фразу, после чего наш гость, немного подумав, не спеша ответил мне.

– Армия Темир-Аксака, – сказал он, – огромна и непобедима. До сих пор он громил всех, с кем встречался на поле боя. Почему ты думаешь, что сможешь разбить его железнобоких гулямов. Пусть у твоих воинов и хорошие доспехи, но я не видел у них ни быстрых коней, ни длинных копий, ни острых мечей.

Когда переводчик закончил переводить сказанное нашим гостем, майор Слонов наклонился к моему уху.

– Павел Павлович, – сказал он, – у нас в бригаде сейчас на полигоне идут учения с боевыми стрельбами. Покажем товар лицом – пусть у товарищей будет меньше сомнений…

Я кивнул майору и сказал:

– Уважаемый, мы воюем совсем по-другому. Нашим воинам не нужны кони, копья и мечи. Приходи завтра на это же место с человеком, который сможет говорить от имени вашего князя, и тогда мы отвезем вас в то место, где тренируется наше войско, и покажем вам, на что мы способны, если кто-то захочет обидеть нас или наших вассалов.

Выслушав перевод, воин встал.

– Пусть будет так, как ты сказал, – ответил он, – Пусть меня вернут к порогу моего дома, и я пошлю весть в Мангуп. Завтра в то же время, на том же месте я буду вместе со старшим сыном князя Стефана Григорием. Если вы сумеете победить Тамерлана, тогда это будет означать, что именно вы, а не он, являетесь величайшими воителями вселенной.

– Так кто бы сомневался, – чуть слышно пробормотал Слонов, услышав перевод, – оформим клиента в лучшем виде.

Не обращая внимания на шепот майора, я тоже медленно поднялся на ноги.

– Иди и думай, – сказал я, – мы тоже пошлем весть в свою столицу, и от имени Высочайшего буду говорить я лично. Подумайте, что вы можете предложить за нашу помощь. Только будьте осторожны – наш владыка очень не любит тех, кто не выполняет подписанные с ним договоры. До встречи.

Анастас Маврикиос вышел, а у меня было еще много работы. Нужно было договориться с командующим флотом о том, чтобы завтрашние рутинные батальонные учения были превращены в самое настоящее военное шоу с применением артиллерии, танковым биатлоном и использованием ударных вертолетов. Вопрос, который мне придется решать, не является лишь политическим. И снятием пенки с тамерлановой добычи и имущества генуэзских колоний, я, как понимаю, не ограничится.

Есть тут замысел один, чтоб поступление ценностей стало регулярным. Накладные расходы в ходе операции ведь тоже надо оплачивать. Организуем торговлю и будем постепенно выкачивать золото из этого мира. Все золото. Нам оно нужнее.

16 сентября 1395 года от Рождества Христова (6815 года от сотворения мира), вечер. Таврика, Бельбекская долина, родовое укрепленное поместье семьи Гаврасов

Солнце мирно клонилось к закату. День был готов уступить свое место ночи, которая наступает так же неумолимо, как движутся на Таврику непобедимые полчища ужасного воителя Темир-Аксака. Каждый рассвет приближал тот момент, когда среди гор и речных долин запылают пожарища. Людям надо будет укрыться среди неприступных скал или умереть.

Григорий, старший сын Стефана Гавры, владетельного князя Мангупского, уже не один час нервно мерил комнату шагами. Он тяжело вздыхал. Все в этой жизни бренно, и видно, этому старому дому, в котором почти два столетия рождались и жили, и умирали поколения его предков, тоже суждено исчезнуть в огне пожаров. Несмотря на добрые отношения, ничем не сможет помочь княжеству Мангупскому и Трапезундский император Мануил III из рода Комнинов. Земли Трапезунда сейчас представляли собой узкую полоску вдоль побережья Понта Эвксинского, и со всех сторон они окружены турецкими владениями. Спасения для малых сих нет в этом мире нигде.