узколицый… лицо рассмотрел плохо, но седого опознать смогу».

А вот это хорошо! Только вот, скорее всего… Ладно, посмотрим.

Ладно… пусть Серега разбирается… А то у всех под три дела, а у него одно. И что с того, что молодой? Научим. Поможем. А как еще учиться? Только на «живых» делах.

Закрыв папку, Алтуфьев задумчиво прошелся по кабинету.

Двое рыбаков… И там тоже – двое «телефонистов». Один – молодой вертлявый… второй постарше, плотный… А не одна ли и та же эта парочка? А что? Если одна, то…

Усевшись на стул, Владимир Андреевич нервно забарабанил пальцами по столу.

Еще раз допросить сторожа! Более подробно, насчет тех двоих. Может, еще чего вспомнит? Да не худо бы передопросить и этого, аспиранта. Он под Озерском где-то, вот озерским и поручить. Лучше Ревякин, он толковый парень. Впрочем, участковый там тоже не дурак. Допросят с толком, тем более на личных связях… Вот прямо сейчас и позвонить.

Сняв трубку, Владимир Андреевич набрал знакомый номер – сталкивался уже с тамошним отделением, даже с некоторыми сотрудниками подружился, завел, так сказать, неофициальные связи.

– Милиция? А кто это? Ну, и связь у вас. А! Дежурный… Это Алтуфьев, прокуратура. Ревякин у себя? А Дорожкин? На выезде… Вот как… Труп описывает… И где? Рябой Порог… знаю. Станция? Какая еще станция? Ах, юннатов… Слушай, а что там за труп-то? Аспира-ант? Из Ленинграда?! Вот же мать твою так… Что? Еще один покойник… покойница?! Ну, час от часу не легче!

* * *

– Понимаете, парни стали яму для продуктов копать… ну, ледник… – на ходу поясняла девушка. – Тынис с Иваном. Решили нашим помочь. Гольцов же так и не появился, запил, видать… А яму-то надо! Масло хранить, да всякое там… Ну вот, копали, копали… И вдруг замерли! Тынис наклонился, а потом лопату бросил и та-ак медленно-медленно повернулся и сказал: «Тут мертвая!»

Дальше уже рассказывал Тынис, в лагере:

– Мы копали, да… и вдруг лопата обо что-то… Я думал – корень. Наклонился, а там нога в туфельке!

Юноша взволнованно покусал губы. Ну, участковый, сказали, в Лерничах. Вот тут про вас и вспомнили. А тут… девушка… И кто ж ее так? Кур-рад!

– Что ж, посмотрим. Так! Товарищи! Во-первых, попрошу всех отойти. Детей вообще уведите… на полевые работы, что ли…

Опытный розыскник Игнат действовал четко и быстро. Отогнав всех, попросил Максима найти веревку – огородить место преступления. Сам же взял в руки лопату – докапывать. А потом пришлось и руками…

Труп молодой женщины – точнее, девушки! – еще не успел разложиться, не испортилась и одежда – светлое летнее платьице, белые носочки. Туфли были прикопаны рядом. А вот…

Ревякин оглянулся:

– Тынис, Ваня! Сумочки не видали?

– Не-е, не было.

– Вот и я что-то не вижу. – Снова взглянув на девушку, Игнат недобро прищурился… и вдруг резко обернулся: – Валь! Ты что здесь… Тебе ж… Ты ж…

– Ну, рожать мне еще не скоро, – отшутилась Валентина Кирилловна. – А осмотреть надо. Пока вы Андрея Варфоломеича отыщете, пока он соберется, пока приедет… А, между прочим, жара! Да не бойся, в обморок не упаду – я же врач все-таки. Ну-ка, подвинься…

Докторша говорила совершенно спокойно и была права: судебно-медицинский эксперт Варфоломеич – вальяжный неторопливый старичок – находился сейчас очень близко… у себя на работе – в морге. А мог и отгулы взять – лето же. Милиции их служба не подчинялась и в систему МООП не входила.

– Вы бы вытащили ее, что ли, – надев желтые хозяйственные перчатки, распорядилась Валентина. – Если можно уже.

– Сейчас, схему набросаю. – Ревякин снова повернулся: – Парни! Фотоаппарат у кого есть?

– У меня! «Лейка»! Сейчас принесу, – с готовностью предложил Тынис.

– Хорошо. Ну, что… место я зафиксировал. Ага, вот и фотик… Спасибо!

Опер сделал несколько снимков и глянул на супругу:

– Ну, куда нести?

– Да вот хоть туда, в тень. Инструментов нет, но… хоть что-то скажу. Хорошо, перчатки нашлись. Спасибо Свете.

– Парни! Давайте тащить. Надо! Куда, говоришь?

– Во-он туда… ага… Ты потом с телом-то – что?

– Увезу, – хмуро отозвался Игнат. – Во что-нибудь завернем да в коляску… Вечером. Может, пока и опознает кто. А Потапову мы не скажем! А то фиг когда даст мотоцикл. Да и вообще, давно пора свой купить. «Иж-Юпитер»!

– Трупы в коляске возить? – Язвительно усмехнувшись, докторша склонилась над телом.

Стоявший невдалеке Максим поежился: вообще он давно заметил, что многие врачи и милиционеры относятся к смерти не как обычные люди, а как-то обыденно, что ли…

– Ну, за спиной стоять не буду, – негромко бросил Ревякин. – Если что, скажешь…

– Да я и сейчас уже скажу. – Валентина быстро обернулась, поглядела на собравшихся чрезвычайно серьезно и строго. – Убили девочку-то! Хорошо так убили, надежно – два удара ножом. Оба в сердце. Первый – смертельный, второй – думаю, так, на всякий случай. Не так давно – конец мая-июнь. Разложение тканей идет, но… – в земле-то прохладно все же… Кишечник вон, только еще начал гнить, живот едва вздулся… Но, запах пошел, чувствуешь?

– Ну да. То есть никакой не несчастный случай?

– Говорю же, специально, ножом…

– Ну, вот… Ты только пока никому не говори, ладно? – предупредил Игнат. – Скажем, просто тело… Отчего умерла, кто закопал, зачем, когда – ищем! Опознание бы провести хорошо, но панику наводить не будем. Эх… И с аспирантом там не все ясно, теперь еще та…

Никто убитую девушку не узнал, не вспомнил. Да Игнат и не сильно-то надеялся, честно сказать. Придется срочненько звать местных. И еще нужно детей опросить, юннатов. Может, они видали? Хотя бы по одежде узнают. Деваться некуда – личность устанавливать надо.

– Игнат Степанович, – взволнованно промолвила начальница, Анна Сергеевна. – Нам что же – срочно эвакуироваться? Раз тут убийцы по лесам бродят.

Ревякин с удивлением приподнял брови:

– Эвакуироваться? Зачем? Ведь не война. И вообще, кто вам сказал про убийц? Кто ее закопал, зачем – не установлено!

– О-ох…

– Может, и вообще, просто незаконное захоронение… – вдохновенно врал Игнат. – А то сразу – убийство! Вы-то здесь с начала месяца. И что – много убийц в лесу видали?

– Ой, Игнат Степанович, я серьезно!

– И я серьезно. Оснований для паники нет, – строго промолвил опер. – Ну, конечно, если кто из детей вдруг захочет уехать – тогда организуйте.

– Ой, не знаю, что и делать. – Начальница устало вздохнула и совсем по-детски шмыгнула носом. – Не знаю…

– Начальству вашему сообщите.

– Ой! Точно!

– С детьми проведите собрание. Успокойте. Понимаю, что трудно, – покачал головой опер. – Ну, а судьба станции от вашего начальства