На днях мне позвонил их сын, Йоргос, вылитый отец. Сначала я ему не ответил, но позже перезвонил.

– Как ваши дела, Йоргос? Как детишки? Очень рад тебя слышать…

– У нас все хорошо, Стефанос (в этой семье ни о чем плохом нельзя было и услышать), но вот новости у меня печальные. Вчера ушла мама… Я приехал к ней домой и нашел ее спящей. Больше она никогда уже не проснется…

Я так и замер с трубкой в руке.

– Стефанос, ты там?

– Она ушла к папе, Йоргос, – откликнулся я еле слышно.

– Да, Стефанос, именно так… Завтра в три похороны. Там же, где мы хоронили папу.

Не откладывай, слышишь?

Я вот госпожу Нану уже никогда больше не увижу.

Вечер воскресенья. Я отбегал уже свои километры, написал свои тексты, так что у меня сегодня выйдет посмотреть фильм в летнем кинотеатре. Фильм с четырьмя звездами. Я один. Превосходное сочетание!

Времени после пробежки у меня впритык. Скорее всего, я сразу пойду прямо туда, просто переодевшись в сухую одежду. Но что-то мне все-таки не нравится… Я снова это обдумываю. Решение не обсуждается. Я успею принять душ. Захожу в ванную, привожу себя в порядок и тщательно вытираюсь. Смотрю на себя в зеркало: я такой, каким хочу себя видеть.

Теперь одежда. Время поджимает. Комплект готов. На вешалке шорты-бермуды и футболка, в которых я был утром. Немножко мятые, но чистые. Я собирался надеть их, но… план меняется. Я открываю ящик, надеваю свежевыглаженные бермуды. Чувствую себя прекрасно. Открываю шкаф, достаю одну из новых футболок, тоже хорошо выглаженную. Обе вещи красивые, но еще красивее их сочетание. Как парочка на первом свидании. Теперь обувь. Та, в которой я бегаю, уже готова, стоит у двери. И здесь я не согласен. Я надену свою лучшую обувь – сникерсы, как их называют модники. Смотрю на себя. Готов. Стоят последние теплые ночи сентября. А если станет прохладно? Возьму-ка толстовку на всякий случай. Я засовываю двадцатку в задний карман – теперь я готов. Впрочем, здесь сценарий тоже меняется. В итоге я превращаю банкноту в пятидесятиевровую. А если мне захочется пошиковать? У меня что, не будет денег себя угостить? Сажусь в «смарт» и отправляюсь в путь. Смотрю на себя в зеркало. Выдыхаю. Тьфу, чтоб не сглазить!

Я приехал к кинотеатру за пять минут до начала показа, чтобы найти удобное место и к тому же успеть на рекламу. Угощаю себя прохладительным напитком. Сижу и наслаждаюсь. Даже мои усы улыбаются.

Чувствуешь заботу и уважение самого главного человека в твоей жизни – тебя самого. А это бесценно.

Часто мы обращаемся с собой хуже, чем с окружающими. Я раньше постоянно так поступал. Мое внутреннее «я» не жаловалось, но я знаю, какую гордость оно испытывает, когда я о нем забочусь, когда показываю, насколько я чту его и люблю. Оно просто летает от радости.

Фильм был замечательный. В перерыве я пошел в туалет. Передо мной был вежливый мужчина средних лет. Я первым вышел из кабины. Там было две раковины. Я стоял у правой. Выходит и тот господин с моей стороны. Я уступаю ему правую раковину и иду к левой. Воду не выключаю, чтобы ему было удобнее. Приветливо улыбаюсь ему. Он улыбается в ответ и благодарит.

– Хороший фильм, – делюсь я с ним впечатлениями.

– Очень… – отвечает он мне.

– Всего доброго, – говорю я на прощание.

– И вам того же.

– Спасибо! – заканчиваю я.

Береги себя как зеницу ока.

Некоторые родители сводят меня с ума. Так было и раньше, но с того момента, как у меня самого появились дети, они начали выводить меня еще больше.

Некоторые родители стремятся жить жизнью своих детей. Они манипулируют ими самым ужасным образом, но при этом считают себя замечательными родителями. Они не уважают своих детей, потому что на самом деле никогда не уважали самих себя. Они оставляют своих детей наедине со страхами, потому что у них самих кишка тонка сразиться с ними. Вместо того чтобы проживать собственную жизнь, они с утра до ночи возят детей по балетам и бассейнам, карате и спортивным секциям. Разумеется, это они решают, чем именно должен заниматься их ребенок, а если тот не согласен, они раздражаются. Они решают за ребенка, какую одежду надеть, какие уроки любить, какие эмоции испытывать, в какие отношения вступать, какую карьеру выбрать и в итоге – какую жизнь прожить, если он, бедняга, ее вообще когда-либо проживет…

Они выбирают детям друзей по тем родителям, с которыми сами могут сойтись. Они делают выбор за детей, часто называя незрелыми их «нежелательные» решения, какими бы те ни были. Они выбирают, какую еду им есть, на какую вечеринку пойти, при какой температуре мерзнуть, кому симпатизировать. В то время как их дети хотят поделиться с ними своими самыми важными чувствами, родители их просто игнорируют или отгораживаются заумными фразами, чтобы только закрыть эту тему.

Даже когда дети становятся взрослыми, родители продолжают вторгаться в их личную жизнь, словно те так и остались несмышлеными карапузами. В итоге эти «дети» и в пятьдесят лет не могут встать на ноги, не могут жить собственной жизнью. Когда до них наконец доходит, как родители отравляют им жизнь, они начинают на них злиться, а родители искренне недоумевают – почему. Да потому, что это вопрос выживания.

Но больше всего меня выводит из себя, когда кто-то из них – из тех родителей, кто губит своих детей 24/7, – впадает в панику, если другой ребенок начал якобы травлю, буллинг, против их ребенка, потому что на перемене тот получил пинок. Выйдя из себя, такой родитель нападает на учителей и воспитателей, на школу и на других родителей, на министерство образования и на самого министра… Ему и невдомек, что самым губительным агрессором для своего ребенка стал он сам, неосознанно и систематически.

Один замечательный педагог в своем выступлении посоветовал относиться к детям как к равным, имеющим право на собственные ценности. Требуется огромное мужество, чтобы отказаться от самого простого варианта – решать за ребенка или проживать его жизнь вместо него.

Или, в крайнем случае, не будут давить на них, чтобы те делали выбор «по указке».

Нужны родители, которые поддержат осознанный выбор своих чад, даже если сами с ним не согласны. «Твои дети – не твои дети, – мудро сказал Джебран[16]. – Они приходят через тебя, но не от тебя. Они с тобой, но они не принадлежат тебе. Ты можешь дать им свою любовь, но не свои мысли, потому что у них есть свои мысли».