От основного здания школы к спортивному залу вел невысокий одноэтажный переход. На его крышу можно было выбраться через окно второго этажа. Пашка взялся за оконные шпингалеты, стараясь, чтобы они не звякнули. Но можно было и не стараться: с первого этажа доносился размеренный и мощный храп Михалыча.

Пашка перелез через подоконник, спрыгнул на крышу перехода. И сразу почувствовал, как правая нога с громким хлюпаньем погрузилась в ведро.

«Неужели в краску?» – подумал Пашка.

К счастью, в ведре плескалась вода. Стоя в ней одной ногой, Пашка прикрыл окно второго этажа. Закрыть его как следует, на шпингалет, снаружи было невозможно.

Он попытался вытащить ногу, но ступня застряла в ведре намертво.

«Засел тут, как Карлсон на крыше! – рассердился на свою неуклюжесть Пашка. – Того и гляди, кто-нибудь мимо пройдет».

Он уже собрался прыгать на землю с ведром на ноге, когда ему в голову пришла мысль: не попытаться ли снять кед прямо в ведре? Опустив руки в холодную воду, Пашка с трудом развязал шнурок. Мокрая ступня заскользила в кеде и выдернулась из него, как пробка из бутылки.

«Правду говорят: полные ведра – к счастью», – удовлетворенно подумал Пашка, вытаскивая из воды многострадальный кед.

Кусты, по которым он выбирался из школьного садика, скрывали его надежно, как трава – ежика.

Торопливо позавтракав, Пашка вернулся в школу, чтобы закрыть шпингалеты на окнах. Если, конечно, никто еще не обнаружил, что они открыты.

Школьная дверь была уже не заперта, но, судя по тишине, рабочие еще не пришли. Пашка взбежал по лестнице, закрыл шпингалеты и, посвистывая, спустился на первый этаж.

– Доброе утро, – поздоровался он с заспанным Михалычем. Глаза у сторожа были красные как у кролика. – А я Сергея Платоновича ищу, завхоза. Не видели?

– В отпуске он, – буркнул Михалыч. – Аж через месяц будет. Меня одного на хозяйстве оставили.

Он даже не спросил, зачем директорскому сыну понадобился завхоз.

– А кошка сама сюда пришла или кто принес? – уже у двери обернулся Пашка.

– Какая кошка? – не понял сторож.

– Да только что носилась по коридору, веревочки на дверях дергала. Ну, которые с печатями.

Пашка оставил недоумевающего Михалыча наедине с несуществующей кошкой и вышел из школы.

«Никогда не думал, что я такой хитрый», – подумал он.

Но размышлять ему сейчас совсем не хотелось. Размышлять они будут вдвоем с Саней Чибисовым. Вместе у них лучше получается.

Пашке снились письма – много писем. Они разлетались по всей земле, летели над лесом, над полем, над железной дорогой с несущимся поездом. Как метель, вихрились письма, а Пашка никак не мог поймать одно, которое взмывало выше всех. Он ловил это письмо и слышал грустные слова: «Если когда-нибудь…»

Пашка встрепенулся, открыл глаза и взглянул на часы. Оказывается, он проспал целых два часа! Присел на минутку под яблоней, закрыл глаза – и уснул.

Стараясь не столкнуться с Настей, Пашка выскользнул из сада. Бармалей радостно замахал хвостиком и очень удивился тому, что хозяин не обращает на него внимания.

По шоссе несся навстречу велосипедист.

«Как в задачке, – подумал Пашка. – Из двух пунктов навстречу друг другу выехали два велосипедиста…»

Конечно, это был Чибис.

– Ты бы хоть кепчонку натянул, – выдохнул Саня, приблизившись к другу. – За километр видна твоя огненная башка! А здесь еще недобитые буздыринцы шастают.

– Как – недобитые? – удивился Пашка.

– По дороге расскажу. Поворачивай оглобли, в Александров едем. К Викентию.

– А велик где взял?

– У Витьки Конягина одолжил. Да я бы и без велика к тебе примчался такую новость сообщить! – Саня огляделся, будто кто-то мог его подслушать. – Буздырина поперли из музея!

– Как? – не понял Пашка.

– А так! С нашей помощью. Я дал Викентию послушать кассету, которую Анка записала. Он все понял и припугнул Буздырина. Если бы ты видел, как эти искатели кладов неслись вчера из кремля!

И тут Пашка почему-то изменился в лице. Проследив за его взглядом, Саня тоже увидел, что со стороны «Известий» стремительно приближаются знакомые машины.

– Быстрей! Быстрей в кусты! – заорал Пашка и дернул руль Саниного велосипеда.

Ребята кубарем скатились в кювет и залегли за невысокими кустами.

Тяжело нагруженные джип и микроавтобус, подпрыгивая на ухабах, пронеслись мимо.

– Видал? – воскликнул Саня. – Сматываются!

– Ну и пускай сматываются, – без особой радости сказал Пашка. – Я ж тебе, Чибис, с самого начала говорил: не надо с ними связываться. Ну, один раз ошиблись – ладно. А теперь-то чего ты к ним полез?

– Да я совсем и не лез, – начал оправдываться Саня. – Просто они вчера уже стены в кремле собирались долбить. Представляешь? Тут я, конечно, не выдержал. Даже не колебался, когда давал Викентию кассету.

– А вдруг они вернутся? – засомневался Пашка, потрогав свое ухо.

Просто так потрогал, машинально.

– Вернутся? Да ты что! Да у них сейчас единственная мысль: побыстрее от своих металлов избавиться. До Москвы будут лететь без оглядки!

Ребята выбрались на шоссе. Пашка повернул руль в сторону Александрова, но ехать почему-то не торопился.

– Подожди, Чибис, – сказал он. – Я ведь ночью в школе был.

– Да ну? – От удивления Саня чуть было не уронил конягинский велосипед. – Как же ты сумел?

– Просто. Взял отцовские ключи, вечером забрался в кабинет, а утречком через окно – обратно.

– А бумаги?

– Всю ночь читал. Там письма были. Одно я даже с собой захватил. Нечаянно…

Пашка достал из кармана сложенный листок, и Саня впился глазами в текст. Через минуту, ошеломленный, он взглянул на Пашку:

– Так ведь это… Значит, клад точно спрятан в церкви?

– Точно. Но вот как он там спрятан – непонятно. Все равно, Чибис, надо искать, – решительно сказал Пашка. – Знаешь, что я думаю? Надо искать в церкви картинку. Он же везде эти колоски рисовал. Скорее всего и тайник колоском обозначил.

– Ты, Пашка, голова! – воскликнул Саня. – Рыжая, хитрая голова! Как я сам не догадался? Во всяком случае, у нас нет другого варианта. Только давай вначале к Викентию съездим, а? Он обещал про Белоярцева рассказать.

– Про какого Белоярцева? – удивился Пашка.

– Да про художника, который у твоей бабушки жил, который план составил! Оказывается, он до войны в музее работал. Я там его фотографию увидел. Андрей Владимирович Белоярцев.