Так не хотелось возвращаться в квартиру, что я завернула в парк. Уже сгущались сумерки, вечерняя заря светилась оранжево-красным цветом. Я вдыхала прохладный мартовский воздух. Пожалуй, второе (после еды) приятное ощущение за день.

Слегка озябнув, я пошла туда, куда хотела меньше всего. В первый же день мне удалось нарушить все запреты Дилана.

Он был дома.

— Где ты была?

— А куда бы ты пошёл на моём месте? — он сердито посмотрел на меня, но не перебивал, ждал, когда я продолжу. — Я работала над тем, чтобы избавить вашу семью от позора и проблем, связанных со мной.

Он подумал, что я просто хочу уйти из дома.

— Твоё бегство бессмысленно.

— А я ни от кого не бегу, — сказала я.

«Пусть попробует угадать, что я задумала», — подумалось мне.

Я сняла верхнюю одежду и первым делом достала из ниши свою дорожную сумку. Нарочно, чтобы Дилан видел. Он немедленно среагировал: прижал меня к стене и схватил за шею.

— Что из моих слов ты вчера не поняла? Ты опасна для общества! Ты — монстр.

— Ну так задуши уже меня, иначе я стану твоим самым страшным кошмаром, — я ударила его по руке, пытаясь высвободиться. — Потому что монстра из меня делаете все вы!

Было видно, что он не хочет делать мне больно, так что весь его гнев вылился на стену. С трудом держа себя в руках, весь покрасневший, он оставил меня одну. По нему было заметно, что он не знает, как быть со мной.

«Наконец-то дал слабину. Ай-яй-яй, как неосмотрительно! — с ехидством отметила я. — Интересно, у него уже были отношения до моего появления? Или он так же неопытен, как я?»

Когда лёгкий испуг от его агрессии прошёл, и я поняла, что он сам боится преступить грань дозволенного, меня начала забавлять сложившаяся ситуация. Вот уж не ожидала открыть в себе наркомана до эмоций.

Ко всему произошедшему я была морально готова, поэтому спокойно собрала немногочисленные вещи в сумку. Теперь осталось дождаться дня, когда можно будет покинуть это несчастное место.

В этот раз сон сморил меня, как только я легла в постель. Я снова с удовольствием и лёгкостью ломала шеи каким-то чертям и драконам. Бои продолжались вплоть до звонка будильника. Странно, вроде бы выброс гормонов в кровь после превращения должен был прекратиться как минимум на месяц, а сны так никуда и не исчезли, видимо, в скором времени мне снова предстояло стать монстром, как выразился Дилан. Что ж, я первая приняла себя такой, какая я есть, а как будут меня воспринимать все остальные, меня не волновало.

Дилан встал одновременно со мной, а я старательно делала вид, что не замечаю его. Страшно хотелось есть, живот урчал.

— Почему дома нет еды?

— Если тебе надо, сам купи и приготовь.

Он снова принялся учить и пугать меня, слушать было невыносимо. Я отмахнулась от него рукой, допила воду и ушла.

Забирать сумку пока ещё не было смысла: общежитие смогло бы принять меня не раньше следующей недели. Дилан просил меня прийти домой сразу после пар, на что я ответила: «Не обещаю». Я почти победила его: у него не было ни единого рычага воздействия на меня, плюс мне легко удавалось вывести его из себя простым словом. Я ещё только начала игру, а он уже устал бороться с моим дурным характером.

Разумеется, домой после пар я не собиралась, — напротив, вечером я должна была выйти на работу.

Весь день удавалось сохранять сосредоточенность на учёбе, а на большой перемене мы устроили мини-фотосессию для нашей группы. Я всем своим существом чувствовала, что здесь я на своём месте, здесь я счастлива.

Перед последней парой, направляясь в аудиторию, я встретила Дилана. Видимо, он решил не давать мне свободы именно таким способом. Вид у него был помятый: небритая щетина, тени под глазами от недосыпа, грустный усталый взгляд, выглядел он так, словно вся печаль мира легла на его плечи, и это здорово старило его, будто он нарочно загримировался.

— Ты мог хотя бы здесь не появляться? — на ходу бросила ему я.

— Нужно поговорить.

— Извини, у меня начинается пара.

Я юркнула за дверь.

«Ха! Смешно: пока я вела себя, как девочка-припевочка, он разъезжал по командировкам и никак не мог найти времени на меня, а теперь караулит под дверью во время учёбы. Как же мне хочется ему насолить…» — думалось мне.

Во время лекции мне прилетело две записки с вопросом: «Кто это?» — я, хитро улыбаясь, ответила: «Мужик». Девочки зашептались, они уже знали, что если я бросаюсь шутками, значит, не хочу отвечать на вопрос. Разумеется, все начали догадываться, что он и есть мой загадочный супруг. Во время лекции мне прилетели ещё записки и обе с вопросом о возрасте «мужика».

«Лучше б ты не появлялся здесь в таком виде… Решил опозорить меня перед всеми? Говнюк!» — возмущалась про себя я, и всё же не понимала, что за срочность была приходить ко мне на занятия. Что это, тотальный контроль? Для меня всё происходящее казалось игрой.

Что-то мне подсказывало, что Дилан не ушёл. Я позволяла себе некрасиво обходиться с ним, а он реагировал слишком слабо. Возможно, он боялся меня. Возможно даже, все члены клана тоже опасались, что я снова кого-то убью. Разве это такая уж редкость в волчьем-то клане? Было бы о ком сожалеть.

Это была лекция по латыни — предмету, который давался мне тяжелей остальных. Единственным способом преодолеть барьер незнания для меня были зубрёжка и советы преподавателя. Часто мне приходилось оставаться после занятия и задавать вопросы. Конечно же, в этот раз я сделала то же самое.

Всё это время Дилан ждал меня в коридоре и нервничал. Несложно было догадаться, что я делаю это нарочно.

Он не сказал мне ни слова, пока мы не сели в машину.

— Клан хочет изолировать тебя.

— Говори своими словами: убить.

— Пока что нет. Все понимают, что с тобой что-то не так. Ты опасна, тебя нельзя оставлять без присмотра.

И снова речи, которые я слышала раз сто за последние три дня. Голова вскипела.

— Вы все стали очень умными, когда всё необратимо случилось! Почему было не позаботиться об этом раньше? Где был ты?

— Я допустил ошибку. И сделаю всё, чтобы исправить её.

— Бла-бла-бла!

— Что с тобой стало, Диана? — сказал он с горечью в голосе, совсем как актёр в кино.

Мне стало смешно.

— А ты залезь мне в голову и узнай, каково сейчас быть мной! Да стоит мне пустить слезу, вы все наброситесь на меня, как стервятники!

— Это неправда, все…

Я перебила его:

— Во вторник самым страшным для меня казалось испортить отношения с тобой. Моей последней надеждой было, что хоть ты поймёшь меня! Но нет! О, я жестоко жалею, что подпустила тебя к себе. Ты — абсолютно чужой для меня человек, и я уже позаботилась о том, чтобы не зависеть от тебя и мамы.