— Да ну? Что-то не припоминаю. Ты собираешься так инаписать? — озабоченно спросила я.

Я представила себе, как выступаю перед классом и сознаюсь,что в детстве мечтала стать вампиром. Тревор не преминет сопроводить этоиздевательской репликой, и все присутствующие покатятся со смеху.

Он чиркнул что-то в своей бумажке.

— Когда ты была маленькой, возникало ли у тебяжелание… — Он заглянул в вопросник и продолжил: — Да, желание разбитьзеркало, посмотревшись в него?

Вместо того чтобы съездить ему по чердаку, я просто несмогла удержаться от хохота и почувствовала, что этот смех как-то сблизил нас,хотя и самую малость.

А вот Тревор явно не ожидал, что я сочту этот пунктзабавным. Он-то настроился на конфронтацию. Наши глаза встретились. Его взглядчуть задержался на мне. Нет, не то чтобы с угрозой, но словно давая понять: «Яэто тебе попомню».

Странно, но мне никак не удавалось отделаться от ощущениястранной притягательности моего извечного недруга, хотя меня с души воротило отвсякого обмена любезностями между нами. Но еще больше от того, что моя защитадавала слабину.

«Я с этим родилась», — хотелось сказать мне.

Возможно, психолог смог бы проследить истоки моего желаниябыть вампиром до тех вечеров, когда мы с папой увлеченно смотрели фильмы проДракулу. Когда родился братишка, весь мой уютный мирок рухнул. Носферату сталидля меня символом памяти о тех вечерах, которые не были отравлены противнымписком Недотыка. Тогда я не чувствовала себя одинокой.

— Нет, — ответила я после продолжительногомолчания. — Мне хотелось разбить зеркало, когда я не видела отражения.

— Чудненько, так и запишем, — промолвил он. —Следующий вопрос. Сохранилось ли у тебя то желание, какое было в детском саду?

— А как же! Мне уже шестнадцать, и я до сих пор мечтаюстать вампиром, — ответила я как можно более саркастическим тоном,призванным замаскировать глубинные чувства.

На самом-то деле мои мечты изменений не претерпели, но развеможно в этом признаться?

Смысл опроса, задуманного миссис Нэйпер, был понятен. Людиразные. Одни по ходу жизни меняются, у них появляются новые склонности ипристрастия. Другие намечают свой путь с детства и более с него не сворачивают.Тест позволял определить, к какому типу относится тот или иной ученик. Я, судяпо всему, представляла второй.

— Чем занимаются твои родители? Хотела бы ты пойти поих стопам? — продолжил Тревор.

— А ты как думаешь?

Я вытащила свой вопросник.

— А вот спорим, мне ничего не стоит заполнить всюанкету, вообще тебя не спрашивая. В детском садике ты мечтал стать Суперменом,просто потому, что видел его по телику и восхищался им. Но сейчас, конечно,тебе ничего такого не надо. Ты мечтаешь стать профессиональным футболистом. Дляэтого надо выбраться из нашего захолустного городишки. Ты побаиваешься такпоступить. Вдруг обнаружится, что это здесь ты Супермен, а там полно ребят, посравнению с которыми ты барахло. Поэтому в анкете ты напишешь, что хочешьзаниматься строительными проектами и торговать недвижимостью, как твой отец.Ведь ты боишься неудачи и не осмелишься написать, кем хочешь быть на самомделе.

Тревор остолбенел и побледнел. Он сдулся. Видно, до негодошло, что все эти годы я читала его душу, как открытую книгу. Неясно только,разозлился он по этому поводу или, наоборот, проникся ко мне еще больше.

Но я не собиралась задерживаться и выяснять это, а потомуубрала распечатку в рюкзак и отчалила.

Сдается мне, в пункте, касающемся, того, кем я хотела статьв детсадовском возрасте, он зачеркнул слово «вампир» и написал «телепат».

Мы с Александром сидели в его мансарде. Возлюбленныйвдохновенно писал картину, изображавшую железнодорожный узел, я открыла маминноутбук и корпела над заданием миссис Нэйпер. Однако мне трудно былососредоточиться на выборе будущей карьеры не только потому, что я не могла нелюбоваться Александром, поглощенным своим творчеством.

Из спальни, расположенной этажом ниже, доносилисьприглушенные голоса его родителей. С большим трудом я разобрала несколько слов:«мистер Беркли», «продажа», «Румыния».

— Сейчас вернусь, — сказала я Александру, но онтак самозабвенно работал кистью, что, скорее всего, у меня имелся шансвозвратиться прежде, чем мое отсутствие будет замечено.

Я соскользнула вниз по чердачной лестнице и на цыпочкахподобралась к родительской спальне. Дверь была приоткрыта. Я сделала вид, будтоиду в туалет, находившийся неподалеку. Это позволяло подслушать разговор, благослова эхом отдавались от голых стен.

— Мистер Беркли говорит, что необходимо вложить деньгив обновление дома. Иначе трудно будет его продать, — услышала я словамистера Стерлинга, проходя мимо двери спальни, задержалась в коридоре инавострила уши.

— Мне кажется, дом и так хорош, — ответила егожена.

— Согласен. Я тоже ничего не хочу менять. Моя матьпостроила его по своему вкусу. Пусть он таким и останется, пока не получитнового владельца.

— Может быть, нам стоит обратиться в другое агентствонедвижимости? — предложила миссис Стерлинг.

Последовала недолгая пауза.

— Константин, — снова зазвучал мягкий, озабоченныйголос миссис Стерлинг. — А не совершаем ли мы ошибку, выставляя особняк напродажу?

— Понимаю, Кассандра. Это решение мне и самому далосьнелегко, особенно учитывая категорическое несогласие Александра. Но наше местов Европе. Пришло время вернуться. Наш дом всегда был в Румынии. Мы слишкомстары, чтобы все это менять.

— Наверное, ты прав. Но меня беспокоит…

— Я вот чего не пойму, — озадаченно продолжилхозяин дома, перебив жену. — Мистер Беркли говорит, что к дому вообщеникто не проявляет интереса, и объясняет это тем, что по городу о нем ходятжуткие слухи. Не представляю, откуда бы им взяться и зачем кому-то ихраспускать. Тем более что, кроме Мэдисонов, у нас никто не бывал.

Тут половица у меня под ногами скрипнула так громко, чтоэтот звук, наверное, услышали бы и в Румынии. Дверь спальни открылась. Оттудавыглянул мистер Стерлинг. За ним стояла импозантная, похожая на изваяние жена.

Дверь туалета, до которой только что вроде бы было рукойподать, вдруг оказалась на расстоянии многих миль.

— Рэйвен!.. — удивилась миссис Стерлинг. — Мыи не знали, что ты тут.

— Да я просто шла мимо в…

— Мы как раз собирались с тобой поговорить, —сказала она. — Ты ведь знаешь, что особняк выставлен на продажу.

Я стояла молча, не шелохнувшись.

— Я понимаю, Рэйвен, что тебе нелегко, да и намтоже, — добавила миссис Стерлинг утешающим тоном.