— Мне надо с тобой поговорить, — сказала яТревору, как только увидела его на следующее утро.

Он только что вылез из своего «камаро» и направлялся кшколе.

— Да ну? — На лице врага детства появиласьзлорадная ухмылка. — Это можно, но даром ничего не делается. Как насчетпоцелуя, на который у тебя в прошлый раз не хватило времени?

— Скажи, как мне выставить работы на художественныйаукцион? — спросила я, проигнорировав его прикол.

— У тебя есть что-нибудь ценное?

— Не у меня. Но кое у кого есть.

— А почему бы этому кое-кому не спросить самому?

— Потому что я выступаю в качестве его агента.

— Ага, стало быть, ты имеешь с этого десять процентов.А что получу я? — Митчелл эротично ухмыльнулся.

— Давай лучше о том, чего ты не получишь — ни пинка, низатрещины.

— Предложение меня не устраивает, чудище. Извини, номне нечем тебе помочь.

Я ухватила его за рюкзак.

— Я обращаюсь к тебе как к партнеру по заданию. Проявичеловеколюбие. А то ведь знаешь, как может получиться. Я возьму да и прогуляюурок в день нашей презентации, а твоим позором полюбуюсь с улицы, через окошко.

Тревор поразмыслил, понял, что с меня станется, и неохотносогласился.

— Аукционом занимается моя мама. Могу подвезти тебя кней после школы.

— Я сама подъеду на велике. Встретимся на месте.

— Ты и правда думаешь, что тебя пустят в загородныйклуб в таком прикиде? Тебе нужен сопровождающий в моем лице.

Тревор был прав. В клуб меня пускали, но только всопровождении папы, да и он заставлял меня переодеться в белый костюм для игрыв теннис. Булавки и заклепки, украшавшие мой нынешний наряд, в этом заведениине одобряли.

— Встретимся на парковке, — согласилась я.

Удивившись моей сговорчивости, он вприпрыжку отправился наурок.

После занятий я обнаружила Тревора в окружении всей школьнойфутбольной команды.

Он сидел на капоте своей тачки с таким видом, будто толькочто выиграл кубок мира, увидел меня и распахнул дверцу «камаро».

— Залезай.

Его компания принялась свистеть и улюлюкать.

Насчет безопасности у меня сомнений не было, а вот насчетрепутации имелись. Но на тот случай, чтобы Тревор не зарывался, у меня былоприпасено кое-что понадежнее газового баллончика.

— С нами поедут Беки и Мэтт, — сообщила я, когдако мне подошла самая классная пара Занудвилля.

Я чувствовала себя победительницей, но Тревор ничуть несмутился.

— Конечно, — с показным смирением промолвилон. — Две парочки — это то, что надо.

Тревожные колокольчики зазвучали, как только я вступила натерриторию клуба и была встречена охранниками. Беки с Мэттом следовали сразу замной, но контролер клуба направился именно ко мне.

— Могу я чем-нибудь помочь? — осведомился высокиймужчина в зеленой униформе служителя загородного клуба.

— Я здесь с Тревором Митчеллом. Он паркует машину.

— Вот как?

Он смотрел на меня недоверчиво.

— Понимаю, я одета не по правилам клуба. Но мызаглянули на минутку, по делу.

В этот момент подошел мой спаситель, весь в хаки.

— Привет, Дэйв, — сказал он. — Я приехалвстретиться с матушкой.

— Привет, Тревор. Как дела? Твоя мать в банкетном зале.

Впервые в жизни я была рада обществу заклятого врага.

Мы двинулись по коридору, устланному ковровой дорожкой,коричневой с оранжевыми узорами. На зеленых стенах висели репродукции картин,из тех, что можно встретить в гостиницах.

Миссис Митчелл заметила Тревора, когда открывала картоннуюкоробку. Лицо женщины озарилось улыбкой, но тут она увидела, кто именно вошелследом за ее сыном.

— У тебя неприятности?

Такова была первая реакция.

— Рэйвен хочет выставить что-то на аукцион.

— Привет, Мэтт, Беки… Рэйвен.

— Добрый день, миссис Митчелл, — ответили мы.

Мать Тревора была похожа на учительницу, готовую похвалитьусердных учеников, но строгую к нерадивым.

— Очень мило, что ты решил помочь… — Онапомедлила, опять взглянула на меня и закончила фразу: — Да, помочь друзьям.

Мать Тревора, как и он сам, весьма скептически оценивалаперспективы какого-либо моего участия в аукционе, ориентированном на высшееобщество Занудвилля. Надо отдать ей должное, она старалась не демонстрироватьсвоего пренебрежения, однако было ясно, что ей не верится в то, что от меняможно ожидать чего-то, заслуживающего внимания.

— Надеюсь, это не какой-нибудь школьный проект? —осведомилась она. — Дело в том, что у нас аукцион для взрослых.Пингвинчиков из папье-маше, изготовленных на занятиях в художественном кружке,мы не выставляем.

— Нет, — ответила я самым учтивым тоном.

Вообще-то меня так и подмывало ответить на этот выпадкакой-нибудь дерзостью, но на кону стояла судьба Александра и особняка. Поэтомуя подлизывалась к ней так, как, наверное, никто до меня.

— Мы сейчас изучаем тему карьеры, и я подумала, что длялучшего понимания вопроса было бы замечательно встретиться с по-настоящемууспешной женщиной, способной служить примером, и понаблюдать за ее работой. Нуа если бы мне удалось не только увидеть, как вы организуете аукцион, но ипознакомиться изнутри с тем, как он работает, то о большем и мечтать неприходится.

— Я даже не знаю, — проворковала миссис Митчелл,но ее отношение ко мне явно улучшилось. — И что ты хотела бы выставить?

— Картины.

— Из коллекции твоего отца? А художника мы знаем?

Говорить ей, что речь идет о произведениях юного вампира, я,понятное дело, опасалась.

— Нет. Это молодое дарование из Европы.

— Из Европы? — переспросила миссис Митчелл, и унее чуть глаза на лоб не полезли. — Хм, это, конечно, интересно. Носначала, разумеется, мне нужно взглянуть на работы.

— Вам их доставят, — радостно воскликнула я.

— Хорошо. Тогда заполни вот этот бланк. Пожалуйста,учти, работы должны быть у меня не позже чем в среду, до пяти часов.

— Это все? — спросил за меня Тревор.

— Да. Я пока приберегу для тебя место.

— Спасибо, — сказала я.

— Может, задержишься, и я покажу тебе ту частьаукционной работы, которая происходит не на виду у зрителя? Это пригодится длятвоего отчета. Потом я могу отвезти тебя домой.