Но в данный момент ни один из этих вариантов не казался возможным.

Суинни добавил напряжённым голосом:

– Поддерживай мою дочь. Ты нужен ей. Ты можешь принести ей много хорошего. С тобой ей гораздо лучше, чем когда-либо было со мной.

Джейк кивнул, сел в машину и завёл мотор. Возвращаясь по извилистой подъездной дорожке к гравийной дороге в Милладор, он понял, что глубоко потрясён только что состоявшимся разговором.

Он вспомнил прощальные слова Суинни:

Ты хороший человек.

Джейк вздрогнул от мысли: что могут означать эти слова из уст такого человека, как Оливер Суинни?

Он прокрутил в голове слова Суинни.

Мне ни черта не нужен тот, кто ни в чём себя не винит.

Джейк вдруг понял…

Это я.

Он видел меня насквозь.

Как бы он ни старался отрицать это даже перед самим собой, Джейка преследовали неудачи: как отца, мужа, коллегу и друга. Он понимал, что не сумел преуспеть ни в одной из этих ролей. Что касается его достижений в качестве агента ФБР, то да, он привлёк к ответственности многих убийц, но многих так и не смог поймать. Каждый раз, когда невинный человек погибал от рук жестокого убийцы, он не мог не винить себя.

Он содрогнулся при мысли, что они с Суинни действительно очень похожи.

Но разве Суинни не чудовище?

«Может быть», – подумал Джейк.

Тем не менее, благодаря ему Райли Суинни стала той, кто она есть теперь.

И это не так уж плохо.

Он также вспомнил слова Суинни:

Поддерживай мою дочь. Ты нужен ей. Ты можешь принести ей много хорошего. С тобой ей гораздо лучше, чем когда-либо было со мной.

Это прозвучало как приказ. Из уст военного эти слова звучали очень убедительно.

И отказаться от Райли Суинни внезапно показалось Джейку невозможным.

Кроме того, Джейк понимал, что до сих пор недооценивал Райли. Она пережила детство с этим жестоким, озлобленным человеком, и извлекла из него самое лучшее. Чтобы победить её, нужно постараться, если это вообще возможно. А такой человек заслуживает любой помощи, какую только может получить.

Джейк улыбнулся, вспомнив, что он сам только что сказал о Райли…

Она – негранёный алмаз.

Он подумал…

Может, не такой уж и шероховатый.

Она обладала способностями, выносливостью и характером, далеко превосходящими её возраст.

Тем временем Джейк вернулся к мыслями к делу. В Западной Вирджинии есть нераскрытое убийство.

Убийца всё ещё где-то там и может убить снова в любую минуту.

Если уже этого не сделал.

Мужчина притаился в кустах на краю городского парка. Был вечер, и ни один случайный наблюдатель не мог его здесь заметить. Отличное место, чтобы наблюдать и ждать.

Из укрытия ему открывался отличный вид на общественный колледж Винвуда через дорогу. В окно он видел женщину, которая вела занятия воодушевлённым на вид студентам.

«Она будет следующей», – подумал он.

Судьба ничего не подозревавшей учительницы была определена несколько часов назад. Когда она вышла из машины и пересекла улицу с охапкой книг в руках, то чуть не столкнулась с ним.

Она застыла на месте при виде его покрытого шрамами лица и на мгновение уставилась на него.

Она покраснела от смущения и выпалила:

– О, прошу прощения.

Затем она бросилась к школьному зданию, где группа студентов ждала её у входа. Когда она присоединилась к ним, студенты посмотрели в его сторону, очевидно, комментируя возможное столкновение. Учительница покачала головой и ничего не сказала, словно делая вид, что ничего не произошло. Затем она повела группу в здание.

«Я знаю такой тип», – подумал он.

Она считала себя исключительно чувствительной и отзывчивой. Ей не нравилось думать о себе как о человеке, который судит о других по внешнему виду. Вот почему она покраснела от стыда, поймав себя на том, что уставилась на него. Его появление ужаснуло её – иррационально, но вполне естественно. И она невольно почувствовала себя виноватой.

«Глупая женщина», – подумал он.

Разве она не знает, что все судят друг друга и в первую очередь по внешнему виду?

Такова человеческая природа.

Его не особенно волновало, что дети показывали на него пальцами, смеялись и иногда открыто обзывали его: «Луноликий! Луноликий!»

Конечно, они жестоки, но верны своей природе.

Однако с возрастом они учились лицемерию и лжи.

Они пытались проглотить свою подлость, притворялись лучшими людьми, чем были на самом деле, лгали себе…

«Они перестают быть детьми», – думал он.

Это его злило. А эта женщина разозлила его так, как ни одна другая. Не то чтобы гнев имел какое-то отношение к тому, что он собирался сделать с ней сегодня вечером. Всё дело в удовольствии, а не в гневе. Это будет освобождение от боли, которую он носит в себе столько лет.

Солнце давно село, а она была в здании школы уже очень давно и ни разу не выходила на улицу.

«Предана своей работе», – подумал он.

Несмотря на гнев он восхищался ею.

Он наблюдал за ней уже третий урок и до сих пор не имел ни малейшего представления, что именно она преподаёт. Он был слишком далеко, чтобы разглядеть, что она пишет на доске.

Но окно в классе было открыто, и теперь, когда в Винвуде было особенно тихо, он мог расслышать женский голос, слабо доносящийся через газон и улицу до его укрытия.

Он не мог разобрать ни слова из того, что она говорила, но её голос был мягким, мелодичным, весёлым. Одного его было достаточно, чтобы студенты улыбались ей.

Интересно, как будет звучать её голос, когда это случится?

Он не заметил особых изменений в голосе Элис. Он был пронзительным и жалобным, когда он похищал её, и остался таким же, когда она проснулась после дозы хлороформа и поняла, что он обматывает её колючей проволокой.

Но следующая женщина была другой. Её голос стал робким, детским и как будто сладким, когда она очнулась от хлороформного оцепенения и поняла, что происходит.

Останется ли голос этой женщины таким же приятным чуть позже, когда начнутся её настоящие мучения?

Он надеялся на это.

Он будет разочарован, если музыка, которую он слышит в её голосе сейчас, в итоге уступит место более резким тонам.

Конечно, всё зависит от того, как пройдет сегодняшний вечер. По правде говоря, он не знал, как осуществить похищение на этот раз. Как ему застать её одну по окончании занятий, прежде чем она доберётся до машины?