– Отсюда вид хороший. Залезай.

– Мне и здесь хорошо видно.

– Что?

– Как ты будешь спускаться башкой вниз?

– Эльфы не падают. Эльфы летают.

– А ты уже эльф? Быстро.

Саша улыбнулась. Никогда не замечала, как быстро сбываются ее желания.

– Что ты тут делаешь?

– Завуч просила передать, чтобы твой отец в школу пришел.

Так всегда! Появляется человек и портит настроение. Зачем было вспоминать про отца?

– Он не придет, – зло крикнула Саша. – Ушел в дальние края счастье искать.

Тьма скривился. Что он там стоит на земле и рожи корчит?

– Не знаю, куда они пошли. Но куда-то пошли. Я звонил твоей матери. Она сказала, что отец придет, только завтра. Сегодня у них что-то такое. Я не понял.

У Саши закружилась голова. Наверное, от высоты. Она долго смотрела вниз.

– Завтра с утра, короче, вместе с тобой.

И опять за желуди принялся.

– Ты их есть будешь?

– В тебя кидать.

И кинул. Саша взвизгнула. Тьма не промахивался. Тьма четко попал по ноге.

– Я упаду!

– Созреешь – упадешь! А лучше сама слезай!

И снова бросил.

– Она тут по деревьям прыгает, а мы там запарились кадку на место ставить.

– Галич специально все подстроил! Я не собиралась с ним целоваться. И ничего не обещала.

– Это ты будешь своей бабушке рассказывать!

Саша дернулась, и ветка из-под нее выскользнула. Она мгновенно покрылась холодным потом. Мышцы задеревенели – так крепко она обнялась со стволом.

– Я чуть из-за тебя не упала!

– Ну, ладно, ладно, не реви, – примирительно поморщился Тьма. – Не упала ведь. Слезай, у меня к тебе дело.

От этой совершенно обыкновенной фразы стало заметно, до чего Тьма не сочетается с лесом, с поваленными деревьями, с голыми кустами. И особенно с дубом. Вот дома за компьютером – да, а здесь на бережку – нет.

– Не слезу! Мне на дереве хорошо, а внизу все плохо.

– Все как обычно. Не выдумывай.

Было это сказано так спокойно, словно Велес каждый день Сашу с дерева снимал.

– Дурак! – обиделась Саша и полезла вниз. – Не смей! Не смей так со мной говорить! Иди и успокаивай свою Ариану. Она, наверное, сейчас рыдает, что ее Эдик бросил.

– С чего вдруг? Никто ни на кого не сердится. Что ты выдумываешь! – Он снова стал собирать эти проклятые желуди. Как будто важнее на свете ничего нет! – Варчук твоя побесилась, а дальше все разошлись по своим делам. Мы потом втроем с Галичем кадку на место ставили. Ариана совком землю собирала.

– Они не поругались? – Саша спустилась на последнюю ветку и села, свесив ноги.

– Из-за чего? Ходят счастливые.

– А ты?

– А я тут при чем? Я – как всегда. Мне – по барабану. Эд поржал немного, когда девчонки из-за него ругаться стали. Завуч еще все никак успокоиться не могла. Даже про мать мою забыла. Потом уборщица прибежала, тоже в крик пустилась. Ну, чего? Мы опять поржали. Кадку поставили и разошлись. Я стал тебе звонить – дома никого. Я и подумал, что ты где-то.

– Где-то… – передразнила Саша. Сидеть было холодно – мокрые джинсы давали о себе знать.

– Забыл про сотовый. Звоню, а там Арсений. Что-то про свободу стал орать и что его держат в заточении.

– Он в больнице. Его там на органы разбирают.

– Потом он сказал, что если надо найти его дурную сестру, то она на необитаемом острове. И карту описал. Что-то нес про пигмеев. Это я уже не понял.

– Пигмеи переселились в теплые края.

– Еще он добавил, что ты, скорее всего, одичала и залезла на дерево, как твои предки. Я совсем не понял про остров. А про дерево – поверил. Ты – можешь.

От негодования Саша спрыгнула. Отбила пятки и чуть не по колено вошла в растоптанную землю. Тьма потянул за локоть, легко выдернул, поставил на ноги.

– Это вы все дикие! – прошипела сквозь слезы Саша. – А Сеньку я закопаю, если он вернется.

Тьма покосился на Сашу, но она еще была слишком зла, чтобы понимать чужие взгляды.

– Ты у него телефон забери, – посоветовал Тьма. – Неудобно с тобой через Сеньку говорить. А лучше новый купи. Сенька обещает твой в скором времени потерять. Ты не в ту сторону идешь. Здесь ближе.

После прыжка у Саши что-то сместилось в голове. Она потерялась, куда идти. Тьма протянул руку. Пальцы у него были мягкие и теплые. От этой теплоты заломило внутри, словно обмороженное тело вдруг сунули под кипяток. Саша почувствовала себя одинокой и замерзшей, а перед ней стоял как всегда большой и спокойный Велес. И судя по всему – счастливый.

Глупо как-то получилось. Горе растворилось в усталости. Никакой трагедии не произошло. Никто не смеется, не обсуждает. И даже Ариана все так же говорит: «Хорошо!»

Тьма шагал, большой и неуклюжий, вывел на дорожку. У ручья копошились карапузы. Тьма опасливо сторонился их.

– А что в школе? Что тебе сказала завуч?

– Чтобы учился лучше и не забивал голову глупостями. Слушай, я чего тебя искал-то. У меня к тебе дело.

Саша остановилась. Где-то это уже было.

– Забыл, где медведи продаются? – осторожно спросила она.

– А если не медведи?

– Издеваешься? Иди с Арианой покупать. Чего ты все время за мной ходишь?

– А… – Тьма повернулся. Лицо его было полно удивления. – Точно. Спасибо.

Он зашагал прочь, осторожно обходя малышей.

Вот так взял и ушел. Вернее – сначала он пришел. Отыскал ее в парке, звонил Сеньке. А теперь ушел.

Очень хотелось крикнуть в его большую спину гадость. Обругать. Подбежать и стукнуть кулаками, а потом кричать и кричать обидные слова. Вдыхая воздух, чтобы сделать это, Саша судорожно дернулась и не стала ничего говорить. Сунула руки в карманы.

Камешек!

Идея пришла мгновенно. Она размахнулась и бросила.

Не попала.

Тьма ушел.

Отец оделся прилично. На любимую футболку натянул черный свитер. В вырезе свитера футболка была видна. Тогда он замотал шею шарфом. Шарф провис, и футболка опять стала видна.

– Ничего не могу с ней поделать, – пожал плечами папа. – Ну, пойдем. Только недолго. Мне потом еще надо с друзьями встретиться.

Саше идти не хотелось. Было страшно смотреть на пострадавший фикус. Только на него. На остальных – плевать. На взгляды, смешки – плевать. Если что – будет ходить за Тьмой. Он широкий, за ним можно спрятаться.