– Ни малейших.

– Вы любили друг друга?

– Разумеется. Наше супружеское счастье было слишком безмятежным, чтобы стать продолжительным, но я не припоминаю ничего такого, что могло бы послужить объяснением ее исчезновения.

– Вы давно живете в Нью-Йорке?

– Уже два месяца.

– Значит, недавно.

Кортес достал бумажник и пошарил в нем.

– Ах, какая досада! – воскликнул он. – Вчера вечером я запер письмо в ящик своего письменного стола и сегодня утром забыл вынуть оттуда карточку и взять ее с собой.

– Вы говорили, что нынче уезжаете. Когда вы вернетесь в город?

– По всей вероятности, послезавтра.

– Вы можете известить меня о вашем возвращении через мистера Грея, а тем временем прошу вас прислать мне письмо и карточку в том виде, как они были вами получены, и тогда я решу, могу ли взяться за это дело. Теперь хотел бы дать вам один хороший совет.

– Я был бы очень счастлив его услышать.

– Если вы больны, то идете к доктору и, желая получить от него помощь, не скрываете ничего про состояние своего здоровья. То же самое и в данном случае. Вы потеряли жену и желаете ее найти, для чего и обращаетесь к сыщику. Ему вы обязаны рассказать всю правду, как на исповеди. Вы же этого до сих пор не сделали и солгали мне. Прощайте.

Сыщик, не говоря ни слова, взялся за шляпу и вышел из комнаты. Быстро шагал он по улице. Лицо его было мрачно, а глаза сверкали гневом.

– Что бы это означало? – пробормотал он про себя. – Зачем позвал меня этот человек? По всей вероятности, лишь для того, чтобы лучше ознакомиться с моей наружностью. Рассказ его – явная ложь, он никогда не терял жену. Но меня приводит в недоумение другое обстоятельство: на его цепочке я заметил брелок, сильно напоминающий те кинжалы, которые я храню у себя и один из которых пронзил сердце несчастного Томсона. Конечно, это, быть может, не более чем простое совпадение, но оружие весьма редкой формы, и брелок столь высокохудожественной работы мне никогда еще не приходилось видеть. Во всяком случае, под маской Мурильо Кортеса скрывается совсем другое лицо, и доза откровенности, прописанная мной этому почтеннейшему господину, ему нисколько не повредит.

Вскоре Ник Картер повернул за угол и скрылся в темноте ближайшего подъезда. Когда он через несколько минут снова появился на улице, то из солидного, средних лет господина превратился в оборванца с ничего не выражавшим лицом, каких тысячи шатаются по улицам Нью-Йорка. Ни Грей, ни загадочный Кортес никогда не узнали бы сыщика в его новом облике.

Ему не стоило большого труда выследить незнакомца, вскоре покинувшего здание «Международного банка путешественников», несмотря на то, что тот, по-видимому, уже принял меры, чтобы обмануть ожидаемого шпиона и ускользнуть от него. Иначе невозможно было себе объяснить направление, принятое незнакомцем, его окольный и пролегавший по разным районам города путь. Сначала он направился на восток, потом на запад, а затем, проехавшись по городу, он вдруг слез с экипажа и вскочил в вагон трамвая, шедшего в противоположную сторону.

Но Ник Картер был великолепно знаком со всеми этими уловками, и они заставляли его лишь опорожнять свои карманы от различных принадлежностей гримировки, которую он менял поминутно из опасения быть узнанным часто оборачивавшимся Кортесом.

Наконец, по-видимому, Кортес пришел к заключению, что его никто не преследует, и около Бруклинского моста сел в вагон железной дороги Третьей авеню, из которого вышел на 23-й улице.

В этот момент на перекрестке, где движение было очень велико, вследствие чего это место представлялось одним из самых опасных в Нью-Йорке, произошел несчастный случай. Один из вагонов трамвая, быстро подымавшийся по 23-й улице, столкнулся с мчавшимся в южном направлении к Третьей авеню автомобилем, шофер которого не мог его затормозить из-за слишком большой скорости.

При столкновении из автомобиля вылетели его седоки, причем одна молодая дама очутилась под вагоном, и вагоновожатый, несмотря на моментальный тормоз, не был в состоянии в ту же минуту остановить состав. Передние колеса переехали несчастную жертву. Крик ужаса вырвался из уст присутствующих. В ту же секунду стала собираться толпа, и вскоре на место происшествия прибыло несколько полицейских.

Как всегда, во всем сейчас же обвинили вагоновожатого, толпа стащила его с площадки и, наверное, предала бы суду Линча, если бы его не спасли полицейские. Остальные пассажиры автомобиля, получившие более или менее тяжелые травмы, были отвезены в ближайшую больницу. Присутствующие дружными усилиями принялись поднимать вагон с рельсов, чтобы достать из-под его колес несчастную женщину. Ник Картер также принял участие в этой работе и совершенно забыл о преследуемом. Вскоре пострадавшую удалось освободить. Она была без сознания.

Умирающую положили на импровизированные носилки, и подоспевший врач принял все меры, чтобы облегчить ее страдания и вернуть ей сознание. Вид несчастной представлял ужасное зрелище. Красивое лицо ее было покрыто смертельной бледностью, элегантное платье насквозь пропитано кровью.

Сквозь толпу протискался средних лет господин в одежде священника и подошел к умирающей женщине, пришедшей на несколько минут в себя. Он причастил ее и стал читать отходную молитву.

Под влиянием торжественности этого религиозного момента мужчины обнажили головы, а женщины, сложив руки, молились. Уста умирающей, также сложившей руки, медленно шевелились при словах пастора. Дыхание ее замедлялось, наконец сердце остановилось и молодая жизнь пресеклась.

Сильно потрясенный, Ник Картер оглянулся вокруг, и взгляд его упал на Мурильо Кортеса. Сыщик не верил собственным глазам. Этот человек, казавшийся таким благородным и мягким, теперь смотрел на изувеченную женщину каким-то дьявольски блестящим взглядом. На губах его играла сатанинская улыбка. Его явно радовала гибель человека, и в то время, как несчастная мучилась в страшных страданиях, он испытывал величайший экстаз. На это мог быть способен только тот, в ком жил сам дьявол. Как загипнотизированный, глядел Ник Картер на этого типа, и невольно на ум ему пришли строки из письма: «…Вам уже представился однажды случай беседовать со мной, и вы еще не раз получите подобное удовольствие. Мне, признаться, доставляет неизъяснимое наслаждение разговаривать со своей жертвой…».

«Этот Кортес удивительно подходит к характеристике, сделанной Томсоном. Он попросил Саймона Грея пригласить меня исключительно для того, чтобы лучше меня изучить. Но если это действительно Дацар, а мой внутренний голос говорит мне, что я не ошибаюсь, то, стало быть, ему удалось обмануть Саймона Грея. Что касается меня, то я с первого же взгляда решил, что и по внешности, и по характеру этот любезный чужестранец вовсе не то лицо, за которое он себя выдает. Ладно, будем бороться одинаковым оружием и постараемся занять выигрышную позицию».

Кортес оставался на месте происшествия до тех пор, пока тело покойной не было отправлено в морг, после чего он быстро зашагал в западном направлении – к 23-й улице. Ник Картер следовал за ним, размышляя о только что сделанном открытии. Сыщику было ясно, что его предположения о незнакомце вполне основательны. Теперь для его уличения необходимо собрать доказательства.