Открыв глаза, она увидела, что несётся по полю параллельно трассе. Вернуться на неё ей теперь не даст стальной отбойник, остаётся только попасть стрелой, и желательно в голову, но сделать это на скорости по мишени слева, когда пускатель на правой руке, к тому же отбойник и уровень дороги немного выше, чем поле.

Кира выцеливала свою жертву. И вот уровень дороги и поля поравнялся, можно стрелять.

Савелий скривился в ухмылке и резко затормозил, заскрипев шинами. Стрела со звоном вонзилась в противоположный отбойник.

Мотоцикл Киры взлетел на небольшой пригорок… странное чувство свободы.

Девушка взглянула вниз и заметила, что летит над ущельем. Всё, будто во сне – несмотря на катастрофичность картины, она не испытывала страх. Красивый вид на плотину и заходящее над ней солнце, подсвечивающее туманное небо жёлтоватым светом. Чистая вода внизу, бегущая неторопливо меж камней. Свежий, немного влажный июньский ветер, пахнущий дымом и треплющий светлые волосы юной воительницы, летящей на грозном железном звере через ущелье. Казалось, она сейчас приземлится на самый край противоположного берега, как в крутых боевиках, остановит на мосту Савелия и закончит всё это, и он испустит дух в последних лучах уходящего дня.

Реальность оказалась куда более прозаична, и поняла Кира это лишь за долю секунды до… даже закричать не успела, лишь рот открыла. Мотоцикл с треском врезался в почти отвесную стену ущелья, буквально швырнув девушку о грунт. Она услышала хруст собственных костей. Её обмякшее тело полетело вниз, кувыркаясь и налетая на камни, торчащие из берега, становившегося ко дну всё более пологим. Наконец она с хрустом налетела на байк, застрявший меж двух больших валунов и, вновь отброшенная, упала на каменистое дно ущелья.

Савелий подошёл к высоким перилам моста, взглянул вниз, зажимая изорванной курткой кисть, лишённую пальцев. Та, что пыталась только что его убить, теперь лежала в воде на скользких камнях, раскинув руки, уставив в небо взгляд, не выражающий ничего, лишь едва заметный оттенок сожаления. Почти пересохшая река лениво уносила от неё красноватые ленты крови. Из-под мотоцикла, застрявшего меж больших валунов, вытекала маслянистая жидкость, над мотором поднимались струйки дыма.

Сава испытывал смешанные чувства: она пыталась его убить, но они с первого и до одиннадцатого класса ходили в один класс, она ему нравилась, хоть общий язык они и не могли найти. Да и ведь частично из-за него её приговорили, а теперь вот так всё кончилось. Может, изначально стоило поступить как-то иначе?

– Дура. Надо пальцы найти, их ещё пришить могут, – выдохнув, проговорил он.

Всё тело окутала тупая боль, терпимая, но при малейшей попытке двинуться сразу будто пробивал электрический разряд, охватывающий с ног до головы. Холодная вода не давала потерять сознание. Время будто потеряло измерение, ей то казалось, что минута тянется слишком долго, то вот уже сумерки опустились. Поначалу с моста смотрели на неё какие-то люди, теперь же лишь изредка слышится шум мотора сверху.

«Неужели это всё? Всё так и закончится? И это моя судьба, разбиться на мотоцикле и ещё долго подыхать под мостом? Наверняка есть шанс восстановиться, но не здесь. Тут, если и могут, всё равно не помогут, после того, что я сделала… в лучшем случае, тут бросят. Как там папа? Переживает, наверное. А он ведь не узнает про Саву, что я пыталась отомстить ему, что я погибла. Не хочу, я не хочу! Дайте мне второй шанс. Пусть я очнусь сейчас на тех руинах в первую ночь приговора, хотя бы так. Дернул же меня чёрт. Помогала бы Краю охотиться да мелочь всякую собирать, протянула бы срок… чего теперь думать, всё, game is over».

Слёзы покатились из её глаз, капая в воду, хотя лицо её по-прежнему оставалось почти без эмоций.

В темноте ниже по течению послышались чьи-то быстрые шаги. Над девушкой, едва держащейся в сознании, склонился силуэт, это был Край.

– Жива. Слава богам.

Позади норта виднелся ещё один силуэт, человеческий.

– Всё, спокойно, я нашёл помощь, всё хорошо, – утешающе говорил Край, хотя по его нервозным хождениям вокруг пострадавшей и постоянным поглядыванием наверх нельзя было сказать, что он спокоен.

Камни и стены ущелья покрылись полосами света, недалеко слышался шум мотора, похоже, какая-то большая машина.

Кира уже смутно видела силуэты людей в свете ярких фар, какую-то суету вокруг неё, слышала обрывки фраз.

Как часто жизнь даёт нам шанс начать всё сначала. Быть может, этот шанс выпадает не каждый день, но точно чаще чем мы думаем.

Мальчик лет шести, выделявшийся среди остальных кучерявым рыжим гнездом на голове, играл в футбол с ещё десятком ребят на тесной пыльной площадке.

– Егор! Давай домой, мама зовёт, – окликнул его высокий худощавый парень, такой же рыжий и кучерявый.

Мальчишка глянул на него, но затем продолжил, будто ничего и не слышал.

– Ну я тебя оповестил, дальше сам смотри, бегать за тобой не буду.

Парень сел рядом с Кирой на асфальт у стены многоэтажки. Она аккуратно выводила карандашом в тетради черты лица известного в новой эре актёра, лохматого, в солнечных очках и с широкой белозубой улыбкой.

– Ну и денёк. Не выходной, а каторга, – тяжело сказал парень, смотря в тёмный потолок первого этажа крепости, покрытый паутиной кабелей, труб и прочих коммуникаций. – Ты на пары завтра идёшь?

– Не знаю. Надоело всё.

– Что, надоело? Ты только на первом курсе.

– Да вот это всё, – она закрыла тетрадь и убрала за пазуху красной спортивной куртки. – Каждый день одно и то же. Ничего не меняется. Я примерно знаю, как пойдёт завтрашний день, а за ним неделя, за неделей год.

– Кир, честно говоря… вот тебе скоро двадцать, а размышляешь иногда, как подросток. Стабильность – вот что здесь.

– Ты, как и все, говоришь слово в слово.

– Так может, это повод задуматься?

Кира сидела на скамейке у обрыва, умиротворённо смотря на горы, покрытые лесами, на быстро плывущие по склонам облака, на проезжавший внизу тепловоз, извергающий из трубы столб дыма.

Вдруг меж склонов рухнул баскетбольный мяч, разом раздавивший пару вагонов и несколько деревьев. Раздался полицейский свисток, а за мячом аккуратно полез работник белого квартала в зелёном комбинезоне, ступая меж склонов и переступая через канатную дорогу.

Девушка, прерванная в своих мечтаниях, нервно встала и направилась к выходу.

– Козёл! – Буркнула она, проходя мимо мальчишки с покрасневшим лицом и опущенными глазами, удерживаемого за капюшон невысоким, но крепким полицейским. За порчу макета ему теперь наверняка предстоит несколько часов отработки.

Великолепный вид открывался из окон обзорного этажа на разрушенный город. Щемящее и болезненное чувство потери, потери целого мира, граничило с постапокалиптической романтикой, жаждой заново открывать мир и отвоёвывать земли у врага, рубя врага одного за другим, пробиваясь сквозь их ряды на верном коне.