Тут же подбежали двое парней, обоим – не больше шестнадцати, в плащах цвета хаки, под которыми – лишь шорты и латы на голое тело. На ремне на поясе у каждого висел десяток метательных ножей и короткий клинок. Вот тебе и дубинки да камни.

Парни подбежали к сражённому стрелой, один из них снял плащ, они уложили на него раненого, что едва держался в сознании, и, как на носилках, унесли в лес.

– Что тут произошло? – Спросил норт у бойцов, так и застывших в своих позах, словно в стоп-кадре.

Властный и немного басовитый голос никак не клеился с его худоватой фигурой.

Он встал по-человечьи и повторил вопрос.

– Они напали, – пожаловался челкастый. – Пап, чего ты стоишь? Она убьёт меня.

– И правильно сделает. Я ведь вижу, что ты меня обманываешь. Из-за вашей выходки, скорее всего, погибнет ваш друг, – он указал на большое кровавое пятно на траве, – и яму копать вы ему будете. С сегодняшнего дня я найду вам занятие, будете брёвна для изб таскать.

Норт развернулся и ушёл. Край и Кира переглянулись, всё так же держа противников.

– Езжайте с миром, наши земли открыты для путников, – доброжелательно сказала женщина.

Клинки опустились в ножны, «алтай», быстро набрав ход, перемахнул через ручей, а двое побитых норта стыдливо скрылись в лесу.

– Тут и правда другой мир, даже разговоры другие, – удивлялась Кира.

– Ага. Метко ты того… стрелой.

– Да это я промазала, в голову целилась. Я и не знала, что норты могут быть и такими.

– Ну ты… разные бывают, ещё и не такие. А мы не ангелы, парень, нет мы не ангелы, тёмные твари, и сорваны планки…

Дремоту Края прервал лёгкий всплеск воды.

Их машина стояла на большой поляне, просторной, как футбольный стадион с трибунами на десятки тысяч мест. Чуть ниже разлилось ровное зеркало озера, походившего на глаз: словно густая бровь, у противоположного его края растянулась дуга соснового леса. Одним краем озеро упиралось в земляную дамбу, не дающую ему стечь в узкий и глубокий овраг. В ясной поверхности воды отражалась крутая вершина горного хребта со скалистыми высокими стенами, отражалось невероятно звёздное небо с большим диском ночного светила, что заливало этот райский уголок бледным ярким светом.

Силуэт девушки, плавные линии обнажённого тела которой окаймлял лунный свет, словно льющийся по контуру, медленно входил в воду. Привыкая к воде, она едва заметно двигалась вперёд, гоня лёгкие волны, искажающие её прекрасное отражение в воде.

Край привстал, не сон ли это? Если и сон, он не хотел, чтобы его будили, всё было идеально, и место, и время, и она, кого до этого он знал другой. Вода со светлой серебристой линией, тонкой, словно нить, у самого тела, плавно скрывала гладкие его черты. Так, шаг за шагом, она плавно погрузилась под воду и исчезла в кусочке звёздного неба, пролитом на землю.

Норт вглядывался в водную гладь, снова обретшую неподвижность и словно застывшую.

Вдруг с шумом и всплеском она вновь явилась вблизи берега. Закидывая длинные волосы спереди назад, взметнула радугу брызг. Луна на мгновение превратила их в алмазы, одарив своим сиянием.

– Ну, чего ты смотришь? Пойдём, вода – просто фантастика! – Позвала она, вновь уходя на глубину. Похоже она, совсем не смущалась.

Она нырнула, словно русалка, ударив «хвостом» по воде, вновь взметнув фонтан лунных искр.

Край подошёл к воде. Невысокий пологий берег, плотно поросший низкой травой и распустившимися сине-фиолетовыми ночными цветами, на которых поблёскивали ещё не высохшие капли вечерней росы, уходил в воду. При этом трава ещё немного продолжала покрывать его под водой.

– Ну, чего не идёшь? – Вынырнув, спросила она.

– Ты же знаешь, я не люблю воду.

– Да ладно. Там, внизу, такое… ты точно такого не видел.

– И что же там такого?

– Красота, всё видно до самого дна, рыбы – тьма, а самолёт на дне ещё больше романтики добавляет.

Самолёт явно заинтересовал норта, и он быстро вошёл в воду, оказавшуюся на удивление тёплой.

Они нырнули.

Сине-зелёная призма воды слегка искажала фигуру девушки, плывущей рядом, но не делала её менее прекрасной. Их с Краем окружал косяк мелких рыбёшек, бликующих серебристой чешуёй. Кира шутя погрозила Краю кулаком, заметив, что он неотрывно смотрит на неё, и указала вниз.

Внизу на каменистом дне, средь обросших мхом и водорослями камней и брёвен, лежал разбиты небольшой грузовой самолёт. Через порталы разбитых окон кабины плавали туда-сюда рыбы. Под водой всё, – шум ветра, крики ночных птиц и треск сверчков наверху, – всё слилось в один гулкий шум. Всё это великолепие заставляло совершенно забыть о дыхании.

Кира толкнула норта, жестом показывая всплыть. Они оба вынырнули, громко вдохнув ночной июльский воздух. Только сейчас Край понял, что эти подводная красота и невесомость едва не утопили их.

Девушка сидела на вещах у самой воды, обхватив гладкие, словно шёлк, колени руками, капли воды, поблёскивая, стекали по светлой коже.

Край растянулся на траве чуть позади. Оба молчали, слушая музыку летней ночи.

– Какой же всё-таки разный этот мир, – наконец прервала молчание она. – Ещё недавно ползали по завалам под обстрелами, а теперь – тишь и благодать.

– Если бы тебя не встретил, так и бродил бы там, наверное.

– Хорошо, что мы встретились, наверное, это судьба.

– Любое явление в жизни можно назвать судьбой, – скептически хмыкнул норт, но тут же добавил: «Но ты – не любое».

– Ну, Край… будем считать, что комплимент засчитан. Слушай, а кто мы друг другу после всего?

– Кира…

– Что? Ну правда, кто?

– Чш! – Шикнул Край. – Слышишь?

– Все вы, парни, одинаковые. От разговора уходишь?

– Серьёзно, голоса…

– Нет никаких голосов, всё ты… хотя…

Со стороны дороги, выходящей из леса, слышались голоса и даже смех, а вскоре показались силуэты, похожие на волков, – норты.

– Вот это да! Это мои. Что они тут делают?

Край встал, всматриваясь в группу нортов, тоже заметивших его и направлявшихся к ним.

– Ты уверен, что они могут быть здесь? – Тревожно спросила Кира, быстро одеваясь.

– Ну, не знаю, они же вот, здесь.

Группа из десятка нортов окружила Края и Киру, Край вне себя от радости здоровался со всеми, представлял каждому свою спутницу и за что-то извинялся.

Вдруг кто-то положил руку на плечо девушки, она в испуге обернулась. К её изумлению, это был отец. Он стоял, широко улыбаясь и расправив руки для объятий. Кира бросилась ему на шею, крепко обнимая, настолько крепко, насколько смогла. От него пахло, как и обычно, – сигаретами.