— Дарий хочет вернуть стаю в прежнее состояние, — продолжил вдувать мне в уши Макс. — Он не испытывает чувства жалости, ни к детям ни к женщинам. Для него нормально, что мальчишки грызут друг друга, забивая насмерть слабых, которые могли бы стать врачами или учителями для своей стаи. Да, согласен, наши родители были неправы, разрушили экономику клана, заграбастали себе капитал, оставив слабых без поддержки. Такое не повторится, с любым бизнесменом можно найти общий язык, а вот с «Карателями» нет. Августа, с Дарием не договориться! Он отморозок, убийца. Ему семьи предлагали переговоры, он согласился, и на переговорах убил всех подчистую, даже матерей, что пришли с детьми. Оставил половозрелых девок и раздал их своим бойцам.

А вот тут я похолодела. От Дария вполне можно было это ожидать. Уж если взялся отчищать стаю, то целиком. Но дети! Он же не мог… Он не мог! Максим врал однозначно.

Макс увидел на моем лице испуг и подловил на этом, продолжил в том же духе.

— Дарий оперирует тем, что стае угрожают. Некоторые клюнули, стали присоединяться к нему, поехали на поклон. Не все выжили. Он больной ублюдок, ни семьи, ни детей, сам детдомовский, вообще души нет. А мы волки только на половину, мы среди людей живём и должны им соответствовать, хоть немного.

Не стала провоцировать Макса.

Трещали поленья в костре. Где-то переговаривались бойцы. Макс допил вторую бутылку пива и нанизал на ветки ещё колбасок.

— Прости меня, — вдруг сказал он. — Не дело волку по сукам шляться.

— Особенно в тот день, когда точно знаешь, что свою девушку получишь, — недовольно прошептала я. Вот этого я не поняла, он же знал, что мы будем вместе, а сам перед этим нагулялся до одури. Не то что я не простила измену, просто было плевать на него.

— Я о тебе думал, — он заметно захмелел и уже улыбка с его полных губ не сползала. — У меня повышенная сексуальная активность. Тебе бы хватило одного раза, ну два максимум. Побоялся, что не остановлюсь и затрахаю тебя до смерти, девочку свою, испорчу с первого раза. Потом бы бегала от меня, натерпевшись страху.

— Я пойду.

Он уже похотливо смотрел на меня.

— Никуда ты не пойдёшь, — зарычал волк.

— Макс, ты пьян. Ты же не хочешь, чтобы мой первый раз походил на изнасилование, — а потом со скрытым сарказмом добавила, — ведь ты же не такой, как Дарий.

— Первый раз, — он закинул голову вверх и закрыл глаза. — Охренеть, у меня девчонка девственница, даже среди волчиц это теперь редкость.

Взял и рухнул назад себя, не двигаясь. Я подошла к его телу и прощупала пульс, опасаясь, что он схватит. Но Макс вырубился. Я, конечно, догадывалась почему.

— Дура, — вырвалось у меня, когда поняла, что Ника подсунула в пиво таблетки, которые выискала в посёлке. Поэтому парня развезло с первой же бутылки. Не думала, что Вероника воспримет всё на полном серьёзе! Решила залезть к Максу в постель? Я только рада. Мир да любовь.

Сбежать бы всё равно не получилось. Поэтому, когда появился Влад, я покорно пошла за ним в дом.

Бревенчатые стены, мрачный свет редких ночников. Весь дом провонялся пивом и жареными полуфабрикатами. Когда я была в этом месте, было чисто и уютно. Теперь эта база отдыха походила на блокпост, заполненный солдатами.

Комната на втором этаже была небольшой, половину её занимала кровать. Типичный траходром для сексуальных развлечений. Потолок под скошенной крышей был бело-серого цвета, на нём остались грязные разводы от выпивки и капли крови.

Я села на кровать, кутаясь в тёплое одеяло, посмотрела в нестандартное кривое окно. В тёмной ночи холодной осени горели фонари, освещали небольшой гостиный комплекс и красивые дорожки. Заглядывали ко мне тусклыми отголосками жёлтого света. А на небе бледнел ледяной глаз — полная луна. Сияла на тёмно-фиолетовом небе, покрытым чёрными тучами. И можно было разглядеть тёмные пятна на её теле.

Внутри шевельнулась волчица и ей хотелось поднять морду вверх и завыть. Но в доме стало тихо, и я не могла позволить, привлекать к себе лишнее внимание.

Закутавшись в плед, я легла на кровать и тихо заплакала. Мне было жалко Дария. Он с ума сходил от того, что меня украли. Но самое ужасное, что он мог подумать. Ведь Глеб видел, что я бежала с Вероникой. Неужели, Дарий поверит, что я по собственной воли к Максу ушла? Только не это!

— Верь мне, — вытирала я слёзы и смотрела на луну. — Верь мне, волк. Я не предам.

И в звенящей тишине, вдруг раздался шум, звяканье бьющихся стёкол и дикие вопли Вероники.

Я в ужасе скинула плед, перекинула свою сумку через плечо и выскочила на лестничную площадку. Там уже собрались парни. С непониманием, смотрели вниз на первый этаж, где творилось насилие.

Макс избивал Веронику с особой жестокостью. Удар у него сильный, но он видимо решил девушку искалечить, а не убить. Нос разбил, губу порвал, глаз выбил. Несчастная орала во весь голос, хромая, отступала от взбешённого парня. Никто не защищал её.

И у этой глупой девки язык поворачивался назвать меня дурой. Я слетела вниз по лестнице, растолкала бойцов и, без страха влетела, между Никой и Максом.

Вероника за моей спиной рухнула на пол.

— Макс!!! — закричала я, увидев, что глаза парня стеклянные. Он пытался очнуться, скалился, мотал головой.

— Я ни одной бабе не позволял так с собой поступать, — рычал он нечеловеческим голосом, глубоким утробным.

Мне стало невыносимо душно, когда я представила себя женой подвыпившего Макса. Просто так в нос получить не желаете, допустим, из пустой ревности? Лучше жить одной. Навсегда остаться одиночкой, чем вот так… ждать удара.

— Влад! — закричала я, когда Макс сделал шаг вперёд.

Я не была беззащитна. Попытаться заглянуть в глаза насильнику и загипнотизировать было не поздно. Но я надеялась на здравый рассудок друзей Макса. В конце концов, мой бывший парень не был альфой среди элиты. Этот пост занимал его отец. Вспомнила слова Мерклова, чтобы я опасалась Сергея. Стало ещё хуже, и предчувствие походило на волчий вой, полный отчаяния.

— Угомонись, Макс, — Влад с другими парнями навалились на друга. — Оставь их, пошли, освежимся.

Бойцы расходились. Никто не подошёл, не спросил, нужна ли помощь, нужна ли аптечка. Я подтащила к себе скулящую Веронику, рассмотрела её раны. Подруга волчицей часто оборачивалась, регенерация была неплохая, кровотечения остановились, но лицо всё вспухло.

Я так сильно прониклась к горю Вероники, так сильно пожалела её, дурёху, что не сдержала слёзы. Ника казалась мне такой глупой и маленькой, заблудшей овечкой, запутавшейся девчонкой. Я уже подумала, что если останутся шрамы на её милом личике, не пожалею никаких средств, лишь бы сделать пластику и вернуть прежний вид. И губки Нике нужно будет вернуть, а главное душевное спокойствие

— Ава, надо бежать, — шептала мне на ухо Вероника. — Вообще из стаи, на море. Прямо сейчас.