Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может, придумаешь, куда сходить? — спрашивает мама, когда я сижу в тени с книжкой.
— Я читаю.
Сама она поджаривается на солнце, и, кажется, ее кожа уже скоро зашкварчит, как яичница. Весь сад провонял кокосовым маслом. Рядом с ней сидит Петер, он держит в руке бутылку пива и усмехается:
— Ты бледный как поганка.
Мне никогда не нравилось солнце. Многие готовы даже сгореть, чтобы стать «загорелыми и красивыми». Я же предпочитаю комфорт и хорошее самочувствие. Все говорят, что цвет кожи не имеет никакого значения, а потом пользуются кремами и спреями, чтобы добиться привлекательного оттенка.
Я убегаю от солнца, катаясь на велике. Натягиваю на глаза бейсболку и нарезаю круги по Чёпинге, пока не начинает литься пот. Везде люди, они смеются и улыбаются. А я хочу, чтобы скорей наступила осень и все они снова расползлись по норам.
Отпраздновать предложил Петер:
— Разумеется, надо устроить вечеринку! Сорок лет бывает только раз в жизни.
Мама морщится:
— Это не повод.
— Как — не повод? Надо вообще почаще устраивать праздники.
Ясно, что он своего добьется. Не могу больше все это слушать. Снова еду кататься по городу, а когда возвращаюсь, вижу, что Микки загружает вещи в свой «вольво».
— Что вы делаете?
— Собираюсь. Мы едем на Эланд[16]. Ты был там когда-нибудь?
Я не уверен. Если только когда-то давно.
— Нет, наверное. А вы были в Калифорнии?
— Нет, в Штатах я никогда не был, но всегда об этом мечтал.
— Там живет мой папа. У него автосервис в Калифорнии. Через несколько лет я к нему перееду и буду там работать.
— Правда?
— А что? Вы думаете, я вру?
Микки поднимает руку, открывая ладонь:
— Нет, конечно. Я тебе верю.
Но выглядит он так, как будто сомневается. Мне это неприятно. Я думал, мы лучше понимаем друг друга.
И вообще мне не нравится, что они уезжают. Целая неделя в коттедже на Эланде — что в этом хорошего?
Я паркую велосипед у их ворот и помогаю ему укладывать сумки в багажник. Из нашего дома выходят мама и Петер.
— Вам надо купить трейлер, — говорит Петер Микки. — Это чертовски практично.
Видимо, Микки уже рассказал им о предстоящем отпуске. Гун-Бритт пообещала забирать почту из ящика, а Петер говорит, что будет время от времени объезжать дом, чтобы держать все под контролем:
— Я, правда, сейчас в отпуске, но соседям, ясное дело, надо помогать.
Он здесь не живет. И Микки ему не сосед.
— У нас маленький вопрос, — говорит Петер и делает знак маме.
Та как будто даже нервничает.
— Я просто хотела пригласить вас на вечеринку. В следующую субботу мы собираемся отметить мой день рождения. Вы успеете вернуться?
Микки кивает.
— В это трудно поверить, — говорит Петер, обнимая маму, — но этой донне исполняется сорок.
Я не хочу никакого отмечания, но если придет Микки с семьей, то ладно, пусть оно будет.
Микки неуверенно смотрит на маму:
— В следующую субботу? В тот же день, что и праздник нашего двора у Оке?
Выражение маминого лица меняется.
— Черт!
— Им придется его отменить, — уверенно заявляет Петер.
Мама смотрит на него огорченно:
— Как же я могла об этом забыть?
— Думаю, Оке согласится перенести праздник, — предполагает вслух Микки, утрамбовывая сумки и пытаясь закрыть багажник.
— Пойдем поговорим с ним прямо сейчас, — предлагает Петер и поворачивается к Микки. — А вам там хорошо расслабиться! Пейте побольше местного пива, на Эланде оно на пару промилле покрепче.
Он смеется и тянет за собой маму на другую сторону улицы. Микки быстро скрывается у себя. Я иду следом и останавливаюсь возле калитки. Там, где есть щель между досками, через которую можно подсмотреть.
На веранде сидит Бьянка в лифчике и что-то пьет из бокала через соломинку. Открывается стеклянная дверь, кто-то выходит из дома. Я верчу головой, пытаясь рассмотреть, кто это. Ула. В зеленых кроксах. Усаживается рядом с Бьянкой.
— Нас пригласили на сорокалетие, — сообщает Микки.
Я вижу только его спину.
— К Жаклин? — спрашивает Ула.
Бьянка как будто удивлена:
— Она пригласила нас?
— Она собирается позвать всех соседей, — объясняет Микки.
Бьянка вдруг вскакивает, кричит и размахивает руками:
— Фу! Убери его! Кыш!
Ее напугало что-то под столиком. И только когда Ула выгоняет его оттуда, я понимаю, что это голубь. Обычный маленький сизый голубь.
— Они омерзительны, — говорит Бьянка.
Странная она. Из кожи вон лезет, чтобы казаться сильной и уверенной, а на самом деле боится всего подряд. Мне жалко Микки.
— К сожалению, получилась накладка, — говорит он. — День рождения Жаклин выпадает на субботу, в которую Оке хочет устроить этот их праздник двора.
— Вот ведь черт, как всегда, — говорит Ула. — Вечно у нее так.
— Это просто совпадение, — произносит Микки.
— Отнюдь, — уверен Ула. — Жаклин такое любит.
Нет, не любит. Ула врет. Мама никогда не сделала бы это специально.
— Я не пойду к ней. Оке предупреждал всех заранее.
Он ревнует к Микки? Причина в этом. Ула тоже просек, что мама клеит Микки.
Хотя в последнее время он в основном бегает за Бьянкой.
Они друг другу подходят.
— Да, Оке, видимо, предупреждал заранее, — говорит Микки. — Жаклин наверняка просто забыла дату.
— Не думаю, — возражает Ула.
— В любом случае Оке был первым, — говорит Бьянка. — Ей придется перенести свой праздник.
Микки занимает нейтральную позицию:
— Вы делаете из этого слишком большую проблему. Я уверен, что все можно решить так, что никто не останется недоволен. Праздники — это же приятно, разве нет?
Мне становится жарко. Я прижимаюсь руками к забору, отворачиваюсь от щели и упираю взгляд в дерево.
Все линии бледнеют и размываются, я вижу перед собой отца. Он примерно такой же, как Микки. Простой и с большим сердцем. Сзади раздаются шаги, и я возвращаюсь в реальность.
— Что ты тут делаешь? — спрашивает меня Петер.