— Никаких! — также конкретно отвечал папа.

На этом месте Чегевара обыкновенно задумывался. Его так и подмывало попросить папу составить список убеждений по алфавиту с подробной инструкцией возле каждого, почему его нельзя менять. Но что-то останавливало юного борца с оппортунизмом. Ему почему-то казалось, что никакого списка он от папы не получит, даже если будет очень настаивать. А ставить папу в неудобное положение тоже не хотелось. Все-таки родной.

И решил Чегевара тоже не иметь никаких убеждений. Так спокойней.

В школе он был самым послушным мальчиком. Скажет учительница: «После уроков идем в зоопарк!» — Чегевара идет первым и даже лезет в клетку с тигром. Скажет учительница: «После уроков никто не расходится! Будем сидеть в классе и делать работу над ошибками!» — Чегевара сидит в классе, как пень, и делает работу над ошибками, даже если не посадил в контрольной ни одной ошибки. Скажет учительница: «Сегодня Джованни дернул за косичку Лючию. Давайте дружно объявим ему бойкот!» — Чегевара первым перестает разговаривать с бедным Джованни, даже если сам накануне ободрал Лючии все волосы на голове. С кажет учительница: «Давайте поаплодируем Джованни! Он сегодня перевел бабушку через дорогу!» — Чегевара первым начинает хлопать в ладоши, хотя знает прекрасно, что Джованни пригрозил дать бабке тумака, если она сей секунд не пойдет на другую сторону. Вот такой человек был наш Чегевара.

Случалось Чегеваре и самому схлопотать тумака от одноклассников. Но это нечасто, только когда учительница просила его на кого-нибудь настучать и он быстро соглашался. К тому времени, когда ученики должны были вылететь из школьного гнезда, одноклассники окончательно отвернулись от Чегевары, и он слонялся по коридорам и классам совершенно одинокий. Так прошло его детство и наступила юность. Юность у Чегевары была безрадостная. В университет он не поступил, потому что боялся нос высунуть из своего внутреннего заточения и сморозить что-нибудь убедительное. А неубедительное никому не требовалось. Папа подумал-подумал и определил Чегевару на работу. Как вы думаете, куда можно пойти работать в этой прекрасной стране? Правильно. На макаронную фабрику. Тут Мурка, которая рассказывала нам эту историю, когда мы через день уезжали из Файенце, облизнулась.

Так вот, макаронная фабрика. Макароны Чегевара с детства терпеть не мог и всегда развешивал по краям тарелки, когда мама подавала их на обед. Поэтому устраивать его дегустатором смысла не было. Он бы забраковал им весь ассортимент выпускаемой продукции. Разрабатывать новые рецепты он тоже был не в состоянии, потому что не знал ни одного ингредиента из тех, что входят в состав макарон. Можно было бы устроиться директором. Но опыт менеджмента у нашего героя отсутствовал начисто. Да и желания кем-то руководить не наблюдалось. Все-таки в этом деле требуется придерживаться строгих принципов. Пришлось идти в рекламный отдел. И обнаружился у Чегевары редкий талант. Что бы ни выпустила эта, между прочим, весьма занюханная фабричка, какую бы отраву ни выбросила на прилавки магазинов, реклама Чегевары повышала объемы продаж до невиданной высоты. Не буду вдаваться в технические подробности, скажу только, что через год они уже получали золотую медаль на выставке достижений макаронных изделий. И все благодаря нашему Чегеваре.

А тем временем сам Чегевара увядал. Он совершенно исписался и был морально удручен необходимостью воспевать эту склизкую тестяную гадость. И вот сидел он как-то за своим столом в рекламном отделе и думал, чего бы такого интересненького ему еще написать. И в голову ему пришли огненные строки.

С этими стишками он пошел к начальству. И закрутилось. Через неделю известный певец и композитор Коко Кукуньо написал на стишки песенку. Через две песенку распевала вся страна. В барах и ресторанах, в музеях и магазинах, в автобусах и метро, а также в домах простых граждан звучали бессмертные строки о тальятелли и феттучини. А в воскресенье вечером на первом канале национального телевидения появился рекламный ролик. На экране возникал очкастый заморыш с огромным кадыком на тощей шейке, тарелкой феттучини в одной руке и тарелкой тальятелли в другой. «Ешьте тальятелли! — советовал заморыш ошарашенным зрителям и отправлял в пасть полную ложку тальятелли. — Ешьте феттучини! — продолжал он с набитым ртом и заглатывал ложку феттучини. — Будете вы в теле! — обещал он будущим покупателям и начинал неудержимо раздаваться в области талии. — Будете вы в чине!» — И на растолстевшего заморыша падал серый офисный костюм с белой рубахой, галстуком и почему-то ленточкой ордена Почетного легиона в петлице. Хотя при чем тут Почетный легион? Ролик крутился в эфире каждые 15 минут. Страна за два дня раскупила весь стратегический запас тальятелли и феттучини и на следующий день съела его до последней макаронины. Чегевара, натурально, не знал, куда деваться от такой радости. Он слег с нервным срывом и перестал появляться на публике, несмотря на то что под его окнами каждый вечер собиралась толпа граждан. Одни рукоплескали нашему герою и благодарили за вкусную и здоровую пищу, другие выкрикивали угрозы и обещали убить при личном контакте, потому что не могли переварить рекламируемый продукт. Вся эта возня окончательно подкосила его организм, и решил Чегевара взять отпуск.

В отпуске Чегевара отдыхал недолго. Голова, как на грех, продолжала работать и скоро выдала еще один стишок.

вывела дрожащая рука Чегевары на чистом листе бумаги.

Угадайте, что было дальше. Правильно. Через месяц вся Италия была увешана рекламными щитами, на которых румяный молодой человек брезгливо отодвигал от себя пачку спагетти с невнятной надписью и радостно придвигал коробку с красочной эмблемкой нашей знакомой фабрички. «Купи спагетти, не те, а эти!» — рекомендовал молодой человек соотечественникам. И соотечественники покупали. Куда бы ни ткнулся Чегевара — на остановку автобуса или в метро, в супермаркет или на бензоколонку, — румяный молодец преследовал его своей бесстыдной улыбкой. Чегевара понял, что надо что-то решать, и подал заявление об увольнении. Он решил жениться.

Жениться Чегеваре было сложно. Внешность его располагала такими чертами, что для привлечения женского внимания он должен был бы провести мощную рекламную кампанию. Куцые волосенки, козлиная бороденка, мощная тазобедренная конструкция и плечики, которые стремились встретиться в одной точке у шеи — вот он, наш красавец. Абрис его напоминал треугольник, который хотелось перевернуть с основания на вершину, чтобы он соответствовал традиционному представлению о мужской красоте. (Тут я замечу кстати, что когда наша Мурка, глядя на Чегевару, вздыхала: «О! Какой мужчина!», то сильно преувеличивала. Совсем он не «О!» и совсем не «Какой!». Разве что мужчина.) Тем не менее Чегевара нашел себе пару, очень хозяйственную девушку с двумя детьми от очень разных мужей. Но ему уже было все равно — он жаждал домашнего отдохновения. И вот, придя домой из церкви с церемонии венчания на свадебный обед, наш Чегевара — о ужас! — обнаружил на столе и тальятелли, и феттучини, и спагетти. Разумеется, не те, а эти. Его жена оказалась слишком хорошей хозяйкой и слишком большой патриоткой. Она готовила макароны непрерывно.