Пустельга нажал кнопку аппарата внутренней связи, рявкнул в белую коробочку:

— Олег, черт побери! Мне долго ждать?!

— Иду, Виталий Максимович.

— Что-то долго ты идешь! Заблудился?

— Работал, но кое-что нашел. Иду.

Пустельга откинулся на спинку кресла, принялся барабанить пальцами по столешнице. В станице Левобережной Сергиенко тоже не было, и тогда он поручил Олегу проверить по базе данных, есть ли среди жителей Южного микрорайона люди, связанные с молокозаводом или с кем-то из четы Сергиенко. Когда вошел Олег, он даже не пригласил его сесть, лишь вопрошающе взглянул на своего главного компьютерного специалиста.

— В микрорайоне, где обнаружили автомобиль Сергиенко, живет некая Лидия Платова. Работала прежде главным бухгалтером на молокозаводе, потом ее уволили.

— Эту историю я знаю, так она там живет? — оживился Пустельга.

Увольнение главного бухгалтера процветающего предприятия не могло пройти мимо внимания сыщика, выяснив подробности этого, он записал их на лазерный диск и спрятал. Сама Лидия его не интересовала и, где она живет, не стал тогда уточнять.

— Да, неподалеку, в доме двадцать пять, метрах в ста от места аварии. Если Сергиенко жив, он может быть у нее. Представим такую ситуацию…

— Я сам все представлю. Романа и Славу к этому дому, выяснить все, что связано с Платовой. Чем занимается, не случились ли какие-то изменения в ее жизни. Объясни сам, а я пока покумекаю. Все понял?

— Так точно, Виталий Максимович.

— Ну, ступай. Скажи ребятам — действовать оперативно!

Олег заверил, что так и скажет, и ушел. А Пустельга впервые за последние два дня улыбнулся. Может, и повезет, а? Если Сергиенко жив и отлеживается у Платовой, он сможет получить индульгенцию у Сергиенко. Наблюдение за ней показали — очень переживает, да и примчалась из Сочи мигом… Он покается и мужа ей на блюдечке преподнесет. Только бы живым был. Вероятность этого велика, трупа-то до сих пор не обнаружили! А искали менты усердно, очень усердно, и не только менты, МЧС с собаками обследовало весь район, сосновую рощу — и ничего.

Елена ходила по просторной гостиной в доме на Мовсесяна, ходила из угла в угол, от окна к двери, от кресла к дивану. Останавливалась на середине комнаты, нервно прижимая кулаки к груди, тихо говорила:

— Андрей, только будь живым, только вернись, пожалуйста, я прошу тебя… я умоляю тебя, Андрей. Я виновата перед тобой, я… я не могу без тебя…

Слезы текли по ее щекам. Позавчера вечером, когда она вернулась домой, в одиннадцать неожиданно позвонила Тамара. Сказала, что жутко виновата перед ней, ничего у них с Андреем в тот вечер не было, хотела вернуть его, но он сказал, что любит свою жену. Они просто поговорили, потом курили на лоджии, а все эти охи и ахи дописали…

Елена не стала на нее злиться, просто положила трубку на аппарат. Она и сама уже поняла, что в последнее время Андрей не изменял ей. А раньше… Так она сама в этом виновата, слишком много внимания уделяла делам, в то время как Андрей и на заводе работал, и семью оберегал. Мог, конечно… да ведь Иван не зря так зло сказал ей, что батяня главный у них. Ребенок-то любит отца больше, чем мать! Что было, то было, но в последние годы она просто счастлива с мужем! Андрей для нее главная опора в жизни, а она? Устроила дурацкий скандал по поводу отключения подстанции второго цеха, не удосужилась даже выяснить, кто в этом виноват! Потащила на странную вечеринку к Тамаре… Дура, самая настоящая дура! Но главное-то в другом! Она любит его, безумно любит! Поняла это в Сочи, отбиваясь от притязаний многочисленных кавалеров, пообщавшись с известным артистом. Никто, кроме Андрея, ей не нужен! А если его нет, будет жить одна с сыном. Простит ли он ее, если с Андреем случилось что-то ужасное? Неизвестно…

Несколько раз хотела позвонить ему на Кипр, сказать, что отец исчез, но так и не решилась. Вот уже вторые сутки не выходит из дома, зная, что Плавнинск взбудоражен исчезновением Андрея. Не знала, как покажется на заводе, посмотрит в глаза людям. Уже все знают, что укатила в Сочи одна…

— Андрей, пожалуйста, вернись, я умоляю тебя… — пробормотала она и, с трудом сдерживая рыдания, плюхнулась в кресло.

Звонок в ворота заставил ее выйти в прихожую, где стоял монитор видеоглазка в калитке. На нем светилась голова Пустельги, частного сыщика. Знала о нем, да кто ж не знает? Понимала, что это он устроил провокацию с кассетой. Теперь вот приперся… Зачем?

— Что вам угодно? — спросила в микрофон.

— Елена Дмитриевна, у меня для вас срочные новости, весьма приятные. Или выйдите, я, понимаете, не претендую, так сказать… Или позвольте войти.

Елена нажала кнопку, отпирая электрозамок в калитке:

— Проходите в дом, Виталий Максимович.

Вытерла глаза, подумала, что выглядит неважно, да и ладно! До того ли, если человек, самый известный в Плавнинске сыщик, пришел с новостями, да еще и приятными! Неужели нашел Андрея? Она вышла в прихожую, вскоре туда вошел и Пустельга. На нем был мешковатый белый костюм, рубашка с галстуком, принарядился, собираясь к ней!

— Елена Дмитриевна, прежде всего я хочу покаяться. Сварганил эту чертову кассету по просьбе вашей подруги. Ничего подобного в тот вечер не было. Понимаете ли, она попросила, заплатила, сказала, что одна женщина увела ее любимого человека, но кто эта женщина не сказала. Деньги большие предложила, и я, дурак, согласился. Простите.

Она тоскливо усмехнулась. Уже знала об этом, сама Тамара сказала, ну да ладно, к черту эту кассету!

— Новости!

— Понимаете, я не знал, что это вы. Хотите, я устрою проблемы Тамаре Бондарчук, мало не покажется. Совершенно бесплатно, так сказать.

— Виталий Максимович, вы с чем пришли сюда? — жестко спросила Елена. — Плевать мне на Тамару, слышать о ней не желаю!

— Понимаю, так сказать, понимаю. Извините, Елена Дмитриевна, перехожу к главному.

— Быстрей переходите! — нетерпеливо крикнула Елена.

— Мигом, Елена Дмитриевна, мигом. Спешу сообщить вам, что ваш супруг жив и более или менее здоров. И если вы желаете встретиться с ним…

Елена подумала, что он и устроил аварию мужа. Захотелось ударить сыщика, но сдержалась, только схватила его за лацканы пиджака, с силой тряхнула и толкнула к стене. Пустельга и не пытался освободиться, покачал головой, расправляя помятые лацканы, пробурчал:

— Завидую вашему мужу, Елена Дмитриевна. Когда женщина так любит, что… это же прекрасно.

— Я желаю увидеть его, немедленно желаю, — зловещим шепотом сказала Елена.

Пустельга торопливо закивал: мол, будет сделано.

— Я на машине, Елена Дмитриевна, отвезу вас к нему.

— У меня самой есть машина, поеду за вами. Показывайте дорогу. Ну что вы стоите, черт возьми, как истукан? Дорогу показывайте!