А тут ещё родители уехали! Мне так с ними хотелось. Вернее, в Англию мне совершенно не хотелось, но и без родителей остаться… страшно в тринадцать лет. Только вот бабушку с дедом оставлять не решилась. Ну, я и не поехала никуда…

Последние два класса я в хорошей школе училась, поступила туда специально. Вот с ней мне очень повезло: и учителя замечательные, и одноклассники. Только комплексы мои уже цвели буйным цветом. И никуда не делись. Да ещё и с мальчишками я всегда дружила – не более. Никто за мной не ухаживал. А мне так хотелось… В общем, обычные девчачьи желания.

И институт выбрала девичий. У нас в группе двое парней всего было. – Она повеселела, стала заливисто смеяться, рассказывая. Павлу тоже было забавно слушать, но и жалко до ужаса маленькую занятую девчонку с комплексами.

- А потом появился Гарри. И стал мне говорить, что я красивая, ухаживать за мной. Представляешь, никто и никогда так не делал, а он стал. Ну, я и поверила ему, влюбилась. Не замечала ничего. А ведь много было неправильного, такого, что любой другой сразу увидел бы. А я не увидела. Потом-то поняла, конечно. Да поздно было… Как бы я хотела, чтобы ничего этого не было и в помине…

- Бедная моя, хорошая моя девочка. Самая красивая, самая лучшая. – Они уже выбрались с Кольца на Носовихинское шоссе, и Павел съехал на обочину и прижал Злату к себе. – Теперь всё будет хорошо. Вот увидишь. И ничего не поздно. Я так долго тебя искал, что вполне могу подождать, решим все дела с разводом, а потом и поговорим.

Злата медленно поднялась и села очень прямо. Так же медленно повернулась к нему:

- Что… - она сглотнула, - что ты хочешь сказать?

- Я хочу сказать, что, дожив до тридцати почти лет, я понял, что впервые очень хочу жениться. На тебе. Можешь считать это заявлением о намерениях.

Не успели они подъехать, как по дорожке от крыльца к калитке бросилась со всех ног бабушка, в руках она почему-то держала лампу «летучая мышь», за ней с громким мяуканьем устремился Банзай.

- Как хорошо, что вы приехали! У нас что-то непонятное происходит. Сегодня с утра пропал Банзай, мы уж его искали-искали с Батьком, с ног сбились, боялись, что и с ним что-то случилось. А вот с час назад он вернулся, грязный какой-то, в паутине, пыли и, не переставая, мяукает, как будто зовёт куда-то. В дом зайти не даёт – начинает такие звуки издавать, просто кричать. Под ноги кидается и кричит. Аж жутко становится. Давайте попробуем за ним пойти, что-то ему от нас нужно!

Павел взял бабушку под локоток и мягко повернул в сторону дома:

- У меня в машине хороший мощный фонарь, Надежда Владимировна, оставьте ваш раритет дома, да и сами, может, нас подождёте, не стоит вам с нами ходить, мы вдвоём за Банзаем отправимся.

- И правда, бабушка, - согласилась Злата, - ты оставайся, мы же пешком пойдём, как ты по снегу будешь пробираться, мало ли, куда нас Банзайка заведёт, кто его знает, что ему надо.

- Ну, хорошо, попробуйте, - с сомнением протянула бабушка, в которой дух авантюризма был не менее силён, чем в её внучке. – Я подожду, только ты лампу возьми, а то вдруг у вашего новомодного фонаря батарейки сядут.

- Хорошо, хорошо, - Злата с тревогой смотрела на начинающего проявлять явное нетерпение кота, - пошли, Павел!

Банзай, будто поняв, что его, наконец, услышали, бросился направо от калитки. Павел взял из «Ауди» фонарь, и они оба устремились за своим проводником. Кот ходко рысил в сторону недалёкого леса, периодически поглядывая назад, словно проверяя, не отстала ли хозяйка. Злата подумала, что она так громко пыхтит, стараясь не поскользнуться на чищенной до льда дороге, что можно не сомневаться в том, что она неподалёку. Но Банзай всё равно оглядывался. Бедный мой, поддержки ищет, почему-то подумалось Злате. И она громко сказала коту:

- Мы здесь, мой хороший! Не отстали. Веди нас.

Кот ещё раз повернулся, и в тусклом свете фонаря его хозяйке показалось, что он улыбнулся.

- Куда он может нас вести? – отдуваясь, спросил Павел.

- Теряюсь в догадках, раньше он так никогда не делал. Но вообще-то он умный. – Злата на бегу пожала плечами и чуть не растянулась на льду. Павел успел подхватить её и подержал за локти, ожидая, когда она утвердится на ногах.

- Давай руку, я тебе не дам упасть.

Злата сунула ему в ладонь свою, и они, поминутно поскальзываясь, вновь устремились за удаляющимся котом. Банзай тем временем повернул с дороги в сторону, влево, в мало хоженый запущенный парк заброшенного дома отдыха. Местные туда гулять не ходили, а случайные лыжники, рискнувшие направиться сквозь провалы в заборе, быстро выбирались обратно: слишком много бурелома и строительного мусора, слишком неудобно и неприглядно.

- Я вообще ничего не понимаю, - Злата светила себе «мышью» и вглядывалась в темноту, стараясь не споткнуться о припорошенные снегом обломки плит, куски арматуры и прочие оставшиеся от некогда богатого дома отдыха следы жизнедеятельности человека. Всё мало-мальски приличное давно уже было растаскано, а не приглянувшееся дачниками и местным раскидано по большой территории. – Куда он нас ведёт?! Просто непонятное что-то!

Они уже далеко отошли от дороги, быстро темнело, свет уличных фонарей совсем не проникал сюда и старые монументальные корпуса мрачно темнели вокруг. Злата поёжилась и покрепче ухватилась за руку Павла. Он пожал её ладошку:

- Не бойся. Я с тобой.

Злата приостановилась и прошептала:

- Я всю жизнь мечтала услышать такие слова.

- Теперь услышала, - Павел притянул её к себе, и Злата не увидела, но почувствовала, что он улыбается. – И всегда будешь слышать. Так и должно быть. Только так. И никак иначе.

Злата на секунду прильнула к холодной дублёнке Павла и вдруг вздрогнула от надрывного кошачьего ора. Банзай вертелся у них между ног и возмущённо выговаривал им что-то. Увидев, что на него обратили, наконец, внимание, он опять устремился вглубь территории. Через пару сотен метров кот нырнул в чёрный провал, оставшийся вместо двери, которую прибрал к рукам какой-нибудь хозяйственный дачник, и призывно мявкнул.

- Идём мы, идём! – Злата подняла «летучую мышь» и вдруг замерла, услышав, что не только она ответила коту. Из глубины корпуса раздалось мяуканье и, словно в ответ ему… слабое поскуливание.

Павел среагировал быстрее и бросился на звук, Злата, оступаясь и цепляясь пальцами вытянутой руки за стены, – за ним. Мощный луч фонаря выхватил из темноты кота, сидящего на куче мусора и… Геру, измученную и замёрзшую, но живую. Она лежала на куче какого-то грязного тряпья. Однако, увидев Злату, сразу же попыталась встать. Злата, отбросила на ветошь «летучую мышь» и, чувствуя, как крик рвётся из горла и не может найти выход, кинулась к собаке и обхватила её руками. Пальцы наткнулись на толстую грубую верёвку, туго затянутую вокруг кудрявой шеи. Она вскрикнула — звук всё же вырвался из сжатого ужасом горла — и стала слепо перебирать пальцами по верёвке, ища конец. Павел прямо в своих чистых джинсах встал на колени рядом и отвёл её руки.