Так что — командир группы САС, лейтенант Армии Ее Величества должен был исполнить намного более важное задание, чем сказал ему полковник Дэвид Стерлинг. А взрыв — уже скроет следы. Русские просто не поймут, что кто-то не просто совершил диверсию — а украл исполнительный механизм нового оружия.

Именно поэтому — в Акротири ждут своего часа еще три четверки САС. Именно поэтому — там же коротают дни трое лучших пилотов Британского Королевского Воздушного флота, каждый из которых имеет опыт посадок ночью и в экстремальных условиях. И все — зависит от него, лейтенанта Джона Нолса…

— Минируем? — перебежал и Марк

— Заткнись. Смотри справа…

Марк удивился: чего смотреть, заложили заряд и дальше пошли. Но в САС не принято было обсуждать приказа командира — поэтому Марк молча сделал то, было приказано.

Ножом — стропорезом — лейтенант обрезал завязки на брезенте с одной стороны. Осторожно приоткрыл брезент, достал карманный фонарик Фарадея[54], потряс его, включил. Фонарик отозвался тусклым пучком света — но большего и не требовалось…

Где оно…

Кажется, это… неужели?

Он вдруг понял, что то, что они считали реактивным двигателем — скорее всего и есть защищенная антенна. Значит, русским все же не удалось решить задачу передачи сигнала при работающем реактивном двигателе, как они думали, и перед ним — типичная планирующая управляемая бомба, сбрасываемая с большой высоты. Уже хлеб…

Но сигнал — похоже, все-таки в две стороны передается.

И, похоже…

Что тут за кронштейны…

Лейтенант достал универсальный инструмент, какой используют авиамеханики для мелких работ по двигателю и карманную алмазную пилку…

Не исключено, что двигатели тут все-таки могут быть. Судя по кронштейнам — они предназначены для примитивных ускорителей порохового типа. Примерно таких, какие используют на самолетах.

Лейтенант — а он все-таки был умен и образован — моментально прикинул схему применения нового оружия. Оператор с борта самолета — выводит бомбу на походный или боевой ордер флота. Выбирает себе цель. После чего — дистанционно дает команду на включение пороховых ускорителей. Бомба начинает разгоняться, скорее всего, управление теряется — но это уже маловажно. А если не подвешивать эти ускорители — бомба тоже может применяться…

Возможно, даже так…

Часть самолетов сбрасывает такие вот управляемые бомбы с ускорителем, а часть — без. При атаке — расчеты пом-помов[55] сосредоточат весь свой огонь на бомбах с пороховым ускорителем, благо они видны намного лучше. А в этот момент — на корабль обрушиваются подошедшие незаметно управляемые бомбы без ускорителей. Он знал флот, проводил эксперименты и выяснил, что при прорыве управляемого оружия или самолетов к кораблю начиная с дистанции примерно в семь десятых мили, эффективность огня пом-помов начинает резко падать. А тут — в горячке боя, при явно видимых отвлекающих целях…

Вполне могут и прорваться…

Размышляя — лейтенант уже вскрыл достаточной ширины люк, и только хотел воспользоваться фонарем, чтобы подсветить и понять, что именно демонтировать, как раздался предупреждающий крик ночной птицы.

Патруль!

И вот тут — британцы допустили смертельную ошибку.

* * *

Орлы не летают по ночам!

Солдат второго года службы, в простонародье «чиж» Гиви Гевечкория — это отлично знал, потому что родился в Грузии и видел орлов. Помнил, как они кричат.

Он сделал еще шаг, второй — машинально, пока переваривал эту мысль. Орлы не летают по ночам — значит, и не кричат по ночам!

— Господин ефрейтор! — крикнул он, и подавился своим криком…

* * *

А Мирза — принял решение бежать отсюда.

Он был из рода крымских татар. Небольшого, но гордого народа. И он не мог принять, как его здесь унижают. Просто не мог.

На вербовочный пункт его отвел сам отец. Семья была большая, бедная, даже, несмотря на природу, щедрую крымскую землю. А в армии — платили деньги, кормили, обмундировывали, учили. Инстинктивно — этот много повидавший человек понимал, что именно армия — может послужить тем трамплином, который подбросит вверх старшего сына. А потом он вернет долг, поможет семье.

Но все получилось не так.

Мирза были сильным, его руки закалились в крестьянском труде — но он был маленького роста. И плохо плавал — если русские не боялись воды и плавали как рыбы — то татары за редким исключением не учились плавать и боялись воды как огня. Поэтому — его не взяли в морскую пехоту. У него не было полного среднего образования — поэтому от него отказался флот, на флоте нужны грамотные, даже матросам приходится исполнять сложные команды и работать с оборудованием. Так он и оказался здесь, в батальоне аэродромного обслуживания.

Что с ним будет потом — он прекрасно знал. Хохол — крайне злопамятен, он ненавидит его. Рано или поздно — он его покалечит. Значит, надо бежать…

И он стал отставать со своим пулеметом.

И отстал уже довольно далеко, когда все началось…

Он видел в темноте лучше, чем кто бы то ни было — у них в хижине и сейчас не было электроэнергии, жили при керосинке, а керосин стоил дорого. Его глаза моментально привыкали к темноте, и он видел лучше и дальше остальных.

И потому — он увидел, как упал у самого капонира один из его сослуживцев, через долю секунды второй, и как к двум оставшимся — ринулись черные тени. А через секунду — прямо около уха прожужжала оса, и он почувствовал, как близко она прошла. И он упал на бетон, и открыл огонь из своего Мадсена…

* * *

Здоровяк поймал руку командира, нажал несколько раз — как договаривались, это была немая связь…

Патруль. Четверо.

Командир коснулся плеча снайпера, разрешая ему действовать.

И в этот момент — орлом крикнул Порке.

Черт!

Один из русских начал останавливаться — а потом крикнул что-то на своем языке. Командир понял, что они обнаружены и сдавил плечо снайпера. Снайпер выстрелил, русский подавился криком. Едва слышно щелкнула резина Порке. Командир — бросился вперед, сжимая в руке пилку — нож доставать было некогда.

Налетел на русского, забыв все приемы, с размаху ударил его пилкой, кажется в глаз. Русский подавился своим криком, он был примерно такого же роста и веса, от него пахло потом и еще чем-то, а на груди висел пистолет — пулемет, который сейчас упирался британцу в грудь и сковывал действия. Он выдернул пилку из чавкающего, пахучего мяса, замахнулся еще раз, русский взревел от боли — и тут, откуда-то с тыла, откуда пришел патруль — ударил ручной пулемет. Лейтенант видел вспышки, не понимая, почему не стреляет снайпер. Потом — что-то ударило по голени с такой силой, что он повалился вместе с русским на бетон, понимая, что неприятности, которые он ждал с самого начала — все-таки не миновали их. Но он не знал, что неприятности только еще начинались — для всех. Одна из пуль ручного пулемета — попала аккурат в боеголовку экспериментальной планирующей бомбы, вызвав детонацию почти тонны высокоэффективного взрывчатого вещества. И все разом закончилось и для британцев, и для русского патруля. Только не для Мирзы — по какой-то причине ударная волна забросила его в пустой капонир, прежде чем от взрыва сдетонировала еще одна боеголовка. Нарушение инструкции, согласно которой снаряженные боеприпасы нельзя оставлять рядом с самолетом (с утра планировались учебные пуски) — обошлось как нельзя дорого…