— Хорошо, я попробую. А ты здесь давно?

— Я тут всю жизнь. Мои родители были вампирами, но их убили инквизиторы. Давно, ещё когда я была совсем маленькая. Меня воспитывали в детском приюте. Здешнем, разумеется. Я слышала ужасные истории про людские приюты. В Фортон-Хиллз всё не так. Детей у нас немного, а дом приюта большой. Комнаты там просторные, чистые, живут все по двое. Я сначала была вообще одна, но потом там появилась Далия. Приютом заведует Маргарет, так что Эйсон тоже там часто бывает.

— Ага, понятно. А от головы у тебя что-нибудь есть?

Когда Аиша улыбалась, её узкие глаза сужались ещё сильнее, и Кора даже ненароком задумывалась над вопросом, может ли та видеть вообще хоть что-нибудь, когда смеётся? Однако, близко к себе этот вопрос она не допускала, чтобы случайно не обидеть соседку.

Кора и Аиша познакомились утром, когда одновременно пришли умываться. Аиша сняла с раковины пару своих длинных черных волос и виновато улыбнулась, любезно разрешив Коре пользоваться всеми средствами для умывания, стоявшими в ванной.

В маленьком каменном домике было прохладно и сыро. Кухня была объединена с залом, в конце которого было две двери: правая вела в спальню Аиши, а левая — Коры. После обычного ритуала умывания и нанесения макияжа, Аиша предложила вместе позавтракать кровью, и Кора рассказала ей свой сегодняшний сон.

Тихая Деревня — так называлось место, где стояли дома часовых. Прежде Кора бывала в таком месте лишь однажды, когда, будучи Эмили, ездила на турбазу по корпоративной путёвке: маленькие близко расположенные домики с клумбами перед входом соединялись между собой витиеватыми тропинками. Возле некоторых домов стояли странные, изъеденные временем, деревянные гномы, драконы, гаргульи и лисы. Стоящая около дома, где теперь жила Кора, фигура лисы словно тёрлась бочком о стенку дома, хотя, казалось бы, такое движение больше свойственно кошкам. За треугольную крышу дома намертво схватилась фигурка летучей маши. Кора провела по ней пальцем и стерла с её чёрной спинки липкую смесь грязи и влаги. Повсюду росли дубы, ели и деревья с чёрными личи. Дверь дома с фигуркой дракона отворилась, оттуда вышел юноша, закрыл за собой дверь и тут же превратился в летучую мышь. За следующим домом кто-то поливал клумбы с цветами и волчьей травой из стеклянной лейки. Когда вода в ней кончилась, юноша подвесил её на открытую пасть горгульи и тоже куда-то улетел. Возле ещё одного дома стояла явно самодельная лавочка, а на ней — небольшая пепельница в форме двух ладоней, послушно принимающих в качестве подаяния окурки.

За домами шла небольшая аллея, которая напрямую вела к дому Эйсона. В середине аллеи стояла большая каменная лилия, а от неё — множество дорожек, огибающих клумбы, вели на запад, в лес у подножия гор, и на восток — к долгим грядкам у дома Эйсона.

Глава 2. Прошлое

Мы не разобьёмся о скалистое небо,

На обрыве не оборвётся бесконечность.

Мне ещё нужно найти своё лето.

Мне солнце там обещало нежность.

Дэвид нерешительно набирает номер телефона Артура Лунгу, профессора геологии Глизе.

— Да? — он почти сразу берет трубку.

— Она жива. Просила передать привет.

— Спасибо, Дэвид.

Связь обрывается.

Семь часов вечера. Размеренное гудение воздуха, которым дышит Пустыня, не становится тише, только лишь упорядоченнее. Из периодичного гудения исчезает хаотичный топот людей, замолкают голоса, суета, это бесконечно малое возмущение гудящей атмосферы, стихает, и каждый шорох теперь привлекает внимание.

— Ты сегодня допоздна, Дэвид?

— Не успел заполнить кое-какие бумажки.

Мелиса, зашедшая в его кабинет попрощаться, зовёт его в боулинг в Рейнбурге вместе с коллегами, но Дэвид отказывается: сегодня вечером хочет выспаться, а ему ещё нужно кое-что успеть.

— Ну ладно, — хмыкает она, гордо задрав свой носик, и грациозно выходит из кабинета.

Корпус пустеет. Дэвид закрывает глаза и начинает слушать последние признаки шагов в округе. Ещё полчаса. Он выключает компьютер, свет, запирает кабинет на ключ. И направляется к служебной лестнице.

Он останавливается между пролётами у двери «Только для персонала», подносит руку к замку, еле слышно шепчет заклинание, и дверь отворяется. Дэвид в тумане просачивается в крошечный дверной проём, после чего дверь за ним вновь закрывается на замок.

Дэвид проходит через весь коридор, соединяющий корпуса, останавливается у следующей двери и ждёт, пока не услышит приближающиеся шаги ночного сторожа, идущего на лестницу, чтобы покурить. Дверь открывается, и охранник не замечает серое облако, притаившееся за дверью. Дэвид материализуется прямо перед охранником и молниеносным движением хватает его за челюсть, смотря ему в глаза. Взгляд Дэвида гипнотизирует охранника. Под давлением сильных пальцев челюсти мужчины разжимаются, и из его рта в открытый рот Дэвида перетекает белёсая дымка.

— Иди на пост контроля камер.

Охранник безвольно подчиняется приказу Дэвида, а тот, обратившись летучей мышью, прячется под просторной курткой мужчины, и таким образом попадает в нужный кабинет, оставаясь незамеченным на камерах наблюдения.

Оказавшись на посту, Дэвид внимательно изучает план корпуса, и как добраться до архива, пока охранник сидит на кресле, пуская слюни.

— Введи пароль, — командует Дэвид, и мужчина без труда достает информацию с полок памяти, машинально нажимая на клавиатуре нужные символы.

Дэвид вставляет флешку в системный блок компьютера, и запускается программа взлома. Всё будет выглядеть так, словно программное обеспечение камер корпуса решило обновиться, потребовав перезагрузку, а охранник недоумок на это согласился. Дэвид диктует на ухо мужчине легенду произошедшего.

— А если это хакерская атака? Если я выключу и включу рубильники, это должно остановить загрузку! — эти мысли будут первыми, которые посетят охранника после того, как Дэвид вернёт ему его душу. Охранник в панике выбегает из кабинета к рубильнику, на его топот сбегаются другие охранники, но не успевают. Свет гаснет во всем корпусе.