«Ну нет, – возражает шпион сам себе. – Это заблуждение. Наверное, разница между нами в наследственности, влиянии окружающей среды или ещё в чём-то подобном. Не будем зацикливаться. Мне прекрасно известно, как странно и непостижимо способны вести себя люди. Даже шпионы, которых легче всего понять, по-разному смотрят на вещи и действуют неодинаково. Мы вообще живем в странном мире… Что я знаю об истории, психологии, музыке, искусстве, литературе? Да, я могу, конечно, поддерживать связный разговор на все эти темы, однако в глубине души сознаю, что совершенно в них не разбираюсь».

Шпион приходит в уныние, однако затем успокаивается. «По счастью, в одном я точно хорош – в своём деле. Никто не может быть экспертом во всём, но уж тут я приложил максимальные усилия, чтобы им стать. На это и уповаю. Именно в ограниченности рамками ремесла лежит истинная глубина моей натуры и то мерило, с которым я подхожу к жизни. Я знаю очень много и об истории, и о психологии шпионства. Я перечитал всю специальную литературу. Я видел портреты знаменитых представителей профессии и часто слушал широко известную оперу о шпионах. Погружённость в одну тему служит твёрдым основанием для позиции, с которой я смотрю на мир. Стоя на ней, я могу видеть вещи под определённым углом».

«Конечно, – напоминает себе шпион, – ни в коем случае нельзя совершать ошибку, сводя всё только к своему ремеслу и его приемам. Разумному человеку следует избегать подобных упрощений. Нет, шпионство – далеко не всё! Однако это ключ ко всему».

Придя к такому выводу, шпион продолжает: «Да, шпионство – далеко не всё, но, по счастью, к данному случаю оно имеет самое прямое отношение. Карты – краеугольный камень нашего дела. Когда я держу одну из них в руках и знаю, что она выпущена правительством, передо мной стоит задача, решение которой – целиком в моей компетентности. А если карта ещё и зашифрована, то она тем более связана с моим ремеслом».

Теперь он готов приступить к анализу. Шпион говорит себе: «Есть три варианта. Первый – карта настоящая и закодирована. В таком случае, призвав на помощь всё свое терпение и способности, я разгадаю код. Второй – карта лишь отчасти истинна и опять же зашифрована. У того, кто незнаком с подобным, это вызвало бы замешательство, но для эксперта и такая трудность вполне преодолима. Как только мне удастся восстановить даже крохотную долю той правды, которая здесь содержится, сразу откроется и всё остальное. Останется ещё ложная часть, которую кто-нибудь другой просто отбросил бы, – только не я. Я поступлю с ней так же, как поступил бы со всей картой, окажись она фальшивой, – что представляет собой третий вариант. Если она целиком поддельная, необходимо определить, какую информацию можно извлечь из этого обстоятельства. Хотя сама идея полностью фальшивой правительственной карты абсурдна, допустим всё же, что дело обстоит именно так. Если точнее, предположим, что она намеренно была создана фальшивой. Тогда возникает вопрос – как рисуют подобные карты?

Насколько мне известно, это далеко не просто. Если составитель работает в самом здании, ходит по его коридорам из кабинета в кабинет, то знает здесь всё, как никто другой. Сможет ли он удержаться от того, чтобы ненамеренно отразить в своем труде часть истины? Разумеется, нет! Полное погружение в окружающую реальность сделает задачу нарисовать целиком вымышленную карту невыполнимой. Я же почти наверняка найду эту случайно допущенную оплошность, и тогда ревностно охраняемые тайны здания немедленно падут.

Однако предположим, что на высшем уровне это всё предусмотрели и подошли к задаче весьма тщательно. Учитывая сложность ситуации, будем, как в суде, толковать малейшие сомнения в их пользу. Они понимают – чтобы карта выполнила своё предназначение, её должен нарисовать умелый картограф, который сможет соблюсти необходимые логические законы её составления. И при этом она должна быть полностью ложной и даже случайно не совпадать с реальностью.

Допустим, для выполнения задачи привлекли гражданского специалиста. Привели сюда – в условиях высочайшей секретности, с завязанными глазами – и велели нарисовать карту воображаемого здания. И он выполнил требуемое. Однако её часть все равно случайно могла оказаться истинной. Нужна проверка правительственного картографа, которому место знакомо. Кому же ещё судить? Он всё сопоставляет и говорит – отлично, карта целиком и полностью фальшивая.

И даже в таком пиковом случае она является не более и не менее как шифром! Её нарисовал квалифицированный гражданский специалист, и она удовлетворяет общим принципам составления карт. Она изображает здание и отвечает правилам картографирования. Её сочли неправдоподобной, однако сделал это тот, кому известно настоящее положение дел и кто мог оценить все детали. Таким образом, якобы ложная карта – просто перевёрнутый или искажённый образ истины, доступной официальному правительственному картографу. Взаимосвязь между реальностью и фальшивкой необходимо определяется его посредническим суждением: он знаком как с правдой, так и с вымыслом, и счёл их совершенно различными. Таким образом, получившаяся карта, будучи логическим искажением истины, вполне может быть названа шифром! А раз шифр подчиняется общепринятым для карт и зданий правилам, то вполне может быть разгадан!

Так анализ трёх возможных вариантов в итоге сводит их к одному – карта настоящая, но зашифрована. Потрясенный своим открытием, шпион восклицает: «Они думали, что смогут обыграть меня на моём же поле! В поисках истины я всю жизнь промышлял притворством и обманом, неизменно понимая, что к чему. В силу своей натуры и опыта я как никто другой знаю, что ложной информации не существует – всё либо правда, либо шифр. Если первое – я просто последую за ней, если второе – я его разгадаю. В конце концов, шифр есть не что иное, как скрытая правда!»

Наш шпион счастлив. Он преодолел невероятные препятствия и не побоялся взглянуть в лицо самой страшной возможности. Награда уже близко.

И вот, любовно держа искусно составленную карту в руках и не отрывая от неё глаз, он приступает к поистине кульминационной задаче своего жизненного пути, для решения которой и целой вечности будет мало. Шпион начинает расшифровывать заведомую фальшивку.

ПОЯСНЕНИЕ КАРТОГРАФА

Полковник закончил, и некоторое время они с Джоэнисом стояли молча.

– Жаль беднягу, – проговорил наконец Джоэнис.

– Да, грустный получился рассказ, – кивнул полковник. – Однако в конечном счете такова история всех людей.

– И что ждёт шпиона, если его поймают?

– Он сам выбрал себе наказание – расшифровать карту.

Ничего хуже Джоэнис не мог вообразить.

– И много шпионов вы ловите здесь, в Октагоне? – спросил он.

– До настоящего времени, – сказал полковник, – ни один шпион не смог совладать с нашими наружными мерами безопасности и проникнуть внутрь здания.

Должно быть, полковник уловил тень разочарования на лице Джоэниса, потому что быстро добавил:

– Это, разумеется, не умаляет достоинств моей истории. Если шпион, несмотря на все меры безопасности, заберётся сюда, он поведёт себя именно так, как я рассказал. И поверьте, шпионы еженедельно попадаются в сети нашей наружной охраны.