Катя оценила охранников, нервно топтавшихся на месте. Случай явно не из легких, они настороженные, как кошки. Но, если неожиданно прорваться и быстро посмотреть, не станут же ее арестовывать? Просто девочка-дурочка захотела получить порцию адреналина. Можно выдавить слезы и изобразить истерику, тогда еще и конфету дадут.

Недолго думая, Катя рванула к туалету, но стоило проскользнуть между охранниками, тяжелая рука легла на плечо.

Из-под мохнатых седых бровей на нее пристально смотрели два уставших глаза. Она узнала его сразу – следователь.

– В чем дело? – спросил тот спокойным низким голосом. – Не хватает острых ощущений? Бессонницы захотелось?

Катя поджала губы. Не то чтобы она рвалась разглядывать трупы – одного раза ей вполне хватило. Но если кто-то находит тело в самом центре гигантского источника черной силы, какова вероятность, что это результат обычной драки?

– Я только хотела посмотреть, – промямлила Катя. Аргумент, конечно, так себе. Вряд ли майор скажет: «А-а-а, в таком случае, валяй, конечно, иди, наслаждайся зрелищем!»

Он развернул ее за плечи в направлении выхода.

– Чтобы я больше тебя здесь не видел.

Кате оставалось только смириться. Она пошла в магазин к Гоше, но голос майора одернул:

– Подожди. Как твоя фамилия?

Она ответила удивленным взглядом:

– Вы что, собираетесь на меня донести?

Следователь потянулся в карман за сигаретой, но одернул себя:

– На всякий случай.

Катя поджала губы: на всякий случай полиции лучше вообще не доверять. Чего стоит папаша Вятского! Она сглотнула, вспомнив его сынка в туалете.

– Сорокина, – соврала Катя, недолго думая. Гоша не жадный – делится обедами и домашкой. Фамилией тоже поделится.

И, кстати, о Сорокине. Он как раз выходил из магазина с очаровательным розовым пакетом, который отлично сочетался с надписью «Настоящая принцесса» над фотографией Джей Ди на футболке. Катя поспешила подхватить его за руку и утащить прочь.

Подполковник долго провожал ее взглядом, чувствуя себя щенком, который пытается поймать собственный хвост: трудно, а главное – зачем? Собрав растрепанные мысли в кучу и отбросив куда подальше, он повернулся к туалету. Множество ран, нанесенных еще живой жертве. Та, скорее всего, была в сознании. Значит, в городе появилось настоящее чудовище.

– Милый, погладь мне животик, – Бьянка запрокинула голые ноги на колени Джонни. Тот что-то проворчал на английском – она не услышала, а переспрашивать было лень.

Они жили в одной из четырнадцати гостиниц города, в номере люкс с видом на центр, платили только наличными, по вечерам заказывали шампанское и вслух читали местную газетенку – довольно вшивого качества, напечатанную на сероватой бумаге и пачкавшую руки краской. Так происходило каждый раз, куда бы они ни приезжали погостить – и немного подкрепиться. Они объездили весь мир, от Америки до Китая, двигаясь на восток, останавливаясь исключительно в маленьких городках и, конечно, обязательно в местах вроде этого.

– Здесь довольно мило, каро, – протянула Бьянка лениво, – даже жаль, что завтра придется уехать.

Джонни встряхнул газетные листы, смял их и, подражая баскетболистам, бросил на стол.

– Детка, мы никуда не уедем, пока не насладимся этой силой как следует.

Бьянка надула губы.

– Джонни, милый, а как же охотник? Ты сам говорил, лучше не высовываться. Сидеть тихо, как мышки.

– А может, мне надоело быть мышью?! – Джонни скинул ее ноги с колен, подскочил так резко, что диван скрипнул, и принялся расхаживать по комнате. – Сколько мы уже живем вот так, а, бейба? Мы хреновы демоны, а вынуждены прятаться, как последние крысы. Где те гребаные времена, когда наш гребаный род наводил на всех гребаный ужас?! – стол отлетел к стене. Бьянка вжалась в спинку старого пыльного дивана. – Давай хоть раз, – он подскочил к ней, встал на колени, чтобы поровняться взглядами, взял за руки, почти умоляя, – давай останемся здесь и насладимся силой Мало.

– Но Джонни, – прошептала она осторожно, – охотник…

– Да к черту охотника! – он снова взорвался, подскочил и зашагал по комнате. Вцепился в газету, растрепал ее, страницы полетели на линолеум. – Ты читала криминальную хронику? Столько людей умирает при «необъяснимых» обстоятельствах. Бейба, если бы здесь был настоящий охотник, он бы это прекратил.

* * *

– Это должно прекратиться, – шепнула Катя Гоше. Урок музыки заканчивался, и их класс заунывно тянул «Еллоу Сабмэрин», как будто это не легендарная песня «Битлз», а похоронный марш. Что она точно хоронила – так это чувство собственного достоинства. И, возможно, любовь к одной из лучших рок-н-ролльных групп мира.

Гоша кивнул на часы. Секундная стрелка издевательски медленно ползла по кругу:

– Давай же, давай.

Звонок раздался секунда в секунду. Катя подхватила рюкзак и понеслась в коридор. К счастью, ее ждали хорошие новости: после долгого восстановления Мариам, наконец, вернулась в школу.

Она ждала Катю в коридоре у кабинета музыки. Как всегда, засунув руки в карманы широких бесформенных джинсов, перетянутых толстым ремнем, в серой толстовке, с капюшоном, закрывающим половину лица. Темные волосы спускались почти до пояса.

Катя с порога бросилась к подруге, обхватила ее за плечи и чуть ли не прыгнула сверху. Она часто навещала Мариам в больнице, но видеть ее здоровой в школе – совсем другое дело.

– Ай, – Мариам прикрыла рукой живот, – еще болит. Немного, – быстро добавила она, заметив, что Катя изменилась в лице, – почти не чувствуется.

– Точно все в порядке?

– Да, да, конечно! – закивала Мариам. – Мама обернула меня в парочку компрессов, так что я практически здорова. Правда, от меня пахнет подгнившей тыквой, но это не важно. Ты ведь не чувствуешь запах?

Катя поджала губы. Запах она чувствовала, но говорить не хотела.

– Не нужно было оставлять тебя одну, – сказала она вместо этого. Катя пошла в столовую, и Мариам, поправив капюшон, двинулась следом.

– Тогда мы бы обе погибли. К тому же перед смертью я кое-что увидела. То есть, – Мариам зажмурилась, – когда я думала, что умру, я что-то увидела. Не могу вспомнить, но, кажется, это было что-то важное.

Они спустились на первый этаж по главной лестнице с издевательски маленькими ступеньками. Уже в коридоре запахло выпечкой. Запах – это самая вкусная составляющая школьной еды.

– А что насчет снов? – уточнила Катя. После того как они победили Ангаль, она каждый день занималась по методике Мариам, чтобы научиться защищать сознание. Секрет был в том, чтобы перед сном представлять стену, или купол, или что угодно, через что невозможно пробиться. Сначала приходилось много напрягаться – мысли расплывались, Катя теряла контроль и начинала думать о странных вещах, вроде гигантских деревьев или числа двадцать восемь. Но постепенно мысли о стене вошли в привычку – теперь Катя представляла ее, едва коснувшись подушки.