Райан кивает:

— Хорошо сделано. По-фермопильски.

Понятия не имею, о чем он, и думаю, Рокси тоже не в курсе,потому что она бросает на него сердитый взгляд. Она указывает на Дверь ножом,на ходу, возможно случайно, отрезав щупальце черноты, которая, я только чтозаметила, высовывается оттуда. Не особенно дружелюбно.

— Они выходят оттуда, — говорит она. — Имнекуда идти, только ко мне. Я их убиваю.

Райан моргает:

— Я это и имел в виду.

Кристиан и Джэксон хихикают. Из-за дурацкой вражды междуфракциями они наслаждаются, наблюдая стычку стетсонов. Рокси хмурится сначалана них, потом на меня, потому что я в стороне. Я широко улыбаюсь. Она отсекаетеще одно щупальце, на этот раз не глядя.

Я думаю про себя:

«Однажды я хочу стать такой же крутой. И такой же ужасной».

— Ладно, — говорит Райан, — пора идти. Естьинформация напоследок?

Кристиан поднимает подбородок:

— У меня. Я опять звонил Нарнии, пока вы… — онбросает косой взгляд на меня, потом переводит глаза на Райана, —отсутствовали. Она сказала, что гадает по внутренностям. Они говорят, что надовзять с собой что-то нужное, чтобы найти путь через Двери, и оставить что-тосвое позади, чтобы вернуться домой.

Джэксон серьезно кивает:

— И больше не звонить ей.

Кристиан утаскивает федору Джэксона и мнет ее, чтобы онапотеряла форму. Они ухмыляются друг другу. Полное взаимопонимание.

— Что-то, что нам надо? Мы не знаем, что нам надо.Потому и идем.

Рокси ударяет по коробкам из-под пищевых добавок и потоммрачно бормочет под нос, аккуратно возвращая их на место.

— Ведьмы, — глубокомысленно говорю я. Они всесмотрят на меня. Черт, это значит, я должна сказать что-нибудь умное. —Это аллегория?

Райан закатывает глаза, потом смотрит на Дверь и снова наменя:

— Что нам надо найти?

Я знаю, я сердита… но это то, что мы делаем. Я поднимаюброви:

— Ответ?

— На какой вопрос?

— Куда переместилась моя Дверь.

Он отмахивается от моих слов:

— Мы даже не знаем, связано ли это. Нам надо справитьсяс симптомами, перед тем как мы хотя бы задумаемся о проблеме.

— Ладно, — соглашаюсь я. — Симптомы. Почемупоявилось больше Дверей?

Он качает головой:

— Полагаю, нам стоит оставить метафизику Нарнии. Забудь«почему».

Рокси наблюдает за нами, теперь она выглядит менеерасстроенной.

— Нам надо действовать. Как остановить увеличение ихколичества? — рассуждает она.

Я закусываю губу:

— Слишком просто. Это лишь один пункт. А нам надо все вцелом. Замедлить увеличение, снизить активность…

— Контроль, — говорит Райан.

Кристиан тоже начинает раскачиваться. Как будто они никогдане слышали о мозговом штурме. Где они были, когда по телевизору показывали трисеминара по лидерству?

— Нельзя, — говорит он. — Двери — это Хаос,это Ад. Это территория богов — богов, которые знают подлинные имена, и я недумаю, что мы найдем кого-то, желающего помочь, за Дверью.

— Подлинные имена? — спрашиваю я, потому что ялегко отвлекаюсь.

— Ты думаешь, Рокси — это мое настоящее имя? —спрашивает Рокси с улыбкой.

Райан в этот момент очень внимательно рассматривает Дверь.Очень-очень внимательно.

— Я знаю, что у всех вас бзик на именах, —медленно говорю я.

Ох, если Райан — это его ненастоящее имя, я его убью. Илибуду звать Найджелом.

Я буду называть его Найджелом вечно. Кристиан пожимаетплечами:

— Твое настоящее имя — не Элли, верно?

— Меня зовут…

Райан поворачивается и через мгновение оказывается рядом.Его рука закрывает мне рот. Он заглядывает мне в глаза.

— Никому не говори свое подлинное имя. Это жеты, — говорит он. — Это сильнее, чем соль.

Его глаза… я просто… я не могу. Его глаза пытливо смотрят вмои, они обеспокоенные, молодые, старые, испуганные. Я киваю, и, поскольку немогу не вспоминать о шести годах, когда я хотела его, я касаюсь языком еголадони.

Он закрывает глаза и шумно втягивает воздух. Теперь я знаю:как бы его ни звали, ему это нравится.

— Хватит, влюбленные пташки, — говоритРокси. — Вы думаете, мы не стоим на краю бездны?

Райан делает шаг назад.

— Сильнее, чем соль, — повторяет он и потом переводитвзгляд на Рокси. — Это то, что надо оставить позади. Чтобы снова найтипуть домой. Привязать нашу кровь к этому измерению солью, и тогда мы вернемся.

Рокси обдумывает эти слова и кивает:

— Хорошо. Мне это нравится. Но что мы возьмем с собой?

Если соль — ответ на вторую часть загадки, то… бьюсь обзаклад, я знаю ответ на первую.

— Соль связывает, серебро исцеляет. Мы хотим исцелитьДвери — сейчас они вышли из строя. Равновесие нарушено. Мы хотим исцелить все.

И в этот момент я думаю о Стэне. Хотя не произношу вслух. Онмешком лежит на полу там, где Джэксон оставил его съежившегося в комочек. Онвыглядит так же, как в день, когда я с ним познакомилась, —двенадцатилетним, взъерошенным и веснушчатым.

И теперь он без сознания. И забыт. И укушен.

Мы исцелим все.

— Серебро, — говорю я теперь. — Мы возьмем ссобой серебро.

Джэксон колеблется:

— Серебро пробуждает Двери-ищейки. Мы умрем.

Райан говорит:

— Только нечистое серебро, и мы все отмечены им, дляначала, разве что ты заранее предусмотрел, чтобы все твои шрамы прижигалисьисключительно чистым серебром?

Все выглядят растерянными. Я лишь прижимаю руку кобожженному серебром животу. Райан продолжает:

— Но может быть, никто из нас не умрет. И как бы то нибыло, считаю, что Элли права.

Хотя я, будучи бедной непосвященной дурочкой, благодарна заэти слова, я тем не менее хочу знать.

— Двери-ищейки?

— Прекрати задавать вопросы, — говорит Рокси. Онасужает глаза и смотрит на нас. — Нас пятеро. Думаю, что только одинпогибнет, не больше.

— Нас шестеро, — поправляю я ее. — Стэн тожеидет.

Она кривит лицо. Хотя это была ее идея, для нее он — зло.

— Значит, шестеро. Может быть, нам удастся уберечьодного из вас двоих. — Она говорит о крови.