Появилась хозяйка – старуха с рыжими от хны космами и бородавкой на носу. На шее у нее звякало ожерелье из золотых монет. Монеты незнакомые, не панадарские. Наверное, из Одичалых Миров.

– Что желаете, молодой человек? Что-нибудь серьезное или этакое игривое, пикантное? – Она хрипло хихикнула.

Титус объяснил, что его интересует.

– В зримом виде, в изреченном или в начертанном?

– В начертанном. – Увидеть это он не хотел.

Старуха простерла над столом морщинистую руку с наманикюренными ногтями и начала бормотать заклинание. Несмотря на свой вздорный характер, магом она была хорошим. Столешница посветлела, проступили письмена. Выдержки из официальных протоколов. Да, да, да… Титусу хотелось зажмуриться, но он через силу заставлял себя читать.

«… Сей Атхий, известный также как Козья Харя, был препровожден в тюрьму, называемую Змеюшником, что находится в Низинных кварталах, и заключен в камеру номер двадцать шесть. В ночь с девятого на десятый день месяца Большой Рыбы сего Атхия, известного также как Козья Харя, умертвила, разорвав на куски, великая богиня Нэрренират, прогневанная тем, что вышепоименованный разбойник посредством Савбиева Огня учинил взрыв на площади Зовущего Тумана перед ее главным храмом. От сего взрыва мгновенная смерть постигла направлявшихся в храм паломников: Тофирия Кирнона двадцати девяти лет, купца из Хеммы, Сковилия Улауса шестидесяти двух лет, разрисовщика посуды, а также его внучку Амиэлу Улаус четырнадцати лет, из Повтира…»

– Что-нибудь еще, молодой человек? Что-нибудь пикантное на закуску не желаете?

Титус молча отдал хозяйке деньги и вышел на улицу. Его пошатывало. Все так, как говорила Эрмоара… Что связывало главу торгового клана До-Энселе с купцом из Хеммы и разрисовщиком посуды из Повтира? Ну, с купцом-то понятно – бизнес… Так или иначе, а Эрмоара жестоко отомстила за своих знакомых. И заплатила кому надо, чтоб убийство Атхия списали на богиню: ведь в этом случае никакого официального расследования не будет.

Зато она без возражений согласилась забрать Роми из университета… Титус, быстро шагавший по темной улице, вдруг нахмурился: его не покидало ощущение, что в скором согласии Эрмоары кроется какой-то подвох. Но сколько он ни ломал голову, так и не смог угадать, какой именно.

Роми держала на ладони медолийский самострел с граненым стволом и декоративными завитками на рукоятке. Маленький, но тяжелый, из тусклого серого металла. Рядом, на койке, лежал мешочек с пятью оловянными шариками.

– То, что тебе нужно? – спросила Сибрела.

Она сидела напротив, на своей койке. В густом сине-лиловом сумраке выделялись белки ее глаз.

– Да. Спасибо. – Роми протянула ей коробочку с колье. – Вот, держи.

Такой у них был уговор: если Сибрела купит на рынке в Нижнем Городе самострел, Роми отдаст ей свое гранатовое колье. Это колье очень нравилось Сибреле. Одна из тех вещей, которые когда-то принадлежали семье Роми и были найдены под развалинами разрушенного дома.

– Тебе правда не жалко? – спросила девушка нерешительно.

Видно было, что ей и хочется забрать украшение, и совесть мучает: слишком щедрый подарок в обмен на незначительную услугу.

– Нет. Носи на здоровье.

Ради того, чтобы завладеть оружием, Роми готова была расстаться с чем угодно. Даже с вещами, напоминающими ей о детстве в родительском доме. Сегодня, когда она вернулась с прогулки, ее опять избили. Избили подло, накинув на голову пыльный мешок, так что Роми не смогла бы назвать поименно тех, кто на нее напал. Разумеется, там были Клазиний и Фоймус – их голоса она узнала. Голоса остальных она тоже постаралась запомнить, но не была уверена, что не ошибется.

Побоями дело не ограничилось: ее грубо тискали, разорвали одежду. Возможно, ее бы изнасиловали, как не раз угрожали Клазиний с Фоймусом, но тут послышались голоса рабов-уборщиков, и нападавшие убежали, бросив ее в тупиковом коридорчике.

Ей казалось, они унизили не только ее, но также всех, кто так или иначе с ней связан, всех ее близких, кто любил ее и кого любила она. Теперь Роми знала наверняка, что сможет убить. В ней словно что-то сломалось – что-то такое, что раньше могло бы в последний момент сработать и остановить ее.

Сибрела скороговоркой прошептала заклинание, включающее лампу, – келью озарил уютный теплый свет, – встала перед зеркалом и застегнула на шее колье с темно-красными гранатами. Оглянулась на подругу:

– Что с тобой?

– Ничего.

До ее прихода Роми успела умыться и переодеться.

– У тебя что, синяк на шее?

– А… Ничего. – Роми неопределенно пожала плечами.

Сибрела уже знала, что бесполезно приставать к ней с расспросами, если она не хочет о чем-то рассказывать. Откинув назад пышные пшеничные волосы, вновь повернулась к зеркалу.

Роми медленно провела пальцем по ребристому стволу самострела, дотронулась до спускового крючка. После сегодняшнего терять ей нечего, а эта штука уравнивает ее шансы против Клазиния с Фоймусом и компании.

Выслушав рассказ Титуса о его невольном прегрешении на площади Зовущего Тумана, старший брат-исповедник Арбалий разлил по загодя приготовленным кружкам Цведониево «особое» и промолвил:

– Ты страдаешь, брат, и я страдаю вместе с тобой. Ничего не поделаешь, таков многострадальный путь нашего Ордена. Ну, давай!

Титус вслед за ним проглотил свою порцию. Дозы были небольшие, в самый раз, чтобы встряхнуться после исповеди. Зародилась сия традиция в незапамятные времена, и руководство Ордена всегда смотрело на нее сквозь пальцы. Без этого нельзя. Слишком много невольных и непреднамеренных прегрешений выпадает на долю каждого афария.

Жидкое пламя опалило глотку, у Титуса перехватило дух, и снедающая его душевная боль на шаг отступила. Надо еще к наставнику с докладом… Титус сознавал, что это жестоко, но Магистр должен наконец узнать правду о женщине, которую на протяжении долгих лет идеализировал! Брат-исполнитель обязан известить его о том, что Эрмоара До-Энселе опустилась до мести и заказала магическое убийство Атхия. Дело слишком серьезное, чтобы и дальше молчать, щадя его чувства.

Магистра Титус не нашел: того еще до утренней трапезы вызвали в Палату для консультаций. Ладно, потом. Вечером. Взяв кошелек, набитый золотыми скерами и серебряными барклями, Титус отправился в лавку модной одежды. Выбирал он долго и придирчиво, наконец остановился на платье, отделанном черными кружевами, и шелковой накидке с вуалью из дымчатого газа, усыпанной блестящими звездочками. Он видел похожий наряд на одной из вольных слушательниц, дочери богатого аристократа. Хорошо, если Роми понравится. Это будет его прощальный подарок.

Какой бы она ни была, Титус так и не смог до конца вытравить из своей души романтическую влюбленность. О, если б ее суть соответствовала внешнему облику… Ничего, скоро она исчезнет из университета, из Верхнего Города – и заодно из его жизни.