— В комбинезонах? — переспросил Аристарх.

— Именно, в них самых. Сначала вот по той машине саданули, она аж юзом пошла, потом вытащили кого-то из этой машины и дали очередь из автомата в открытые двери. А затем, напоследок, расстреляли обе машины. Я обмер от неожиданности. Голова сразу перестала болеть. Знаете, все так быстро произошло, что даже не сообразил рассмотреть номер микроавтобуса. Увы.

— А цвет микроавтобуса тоже не рассмотрели?

— Знаете, ночью-то, при таких гадких светильниках, как разберешь? Темный, а уж какой точно, затрудняюсь сказать. Увы.

— А комбинезоны какие?

— Обычные. Как всегда — как у рабочих. Все одного цвета. Тоже темные.

— Черные?

— Не сказал бы. Но — темные.

— Что-нибудь еще запомнили?

— А как же? Запрыгнули в микроавтобус, и тикать отсюда. Свернули вон в тот переулок. Палащихинский. Я заметил, хоть фары у них не горели.

— В Палащихинский?

— В него, в него. Знаете, хотел сразу позвонить в ментуру, извините, в полицию, да телефон оказался разряженным. Зарядное устройство не нашел среди ночи. Наверно, внуки куда-нибудь засунули. Знаете, балуются, ремня просят. Но к вашему приезду был уже собран. Чтобы рассказать.

— Спасибо. Оставьте свой адрес, мы еще можем к вам обратиться.

— А как же. Всегда к вашим услугам.

Акламин поручил операм поработать с другими жителями домов.

Было ясно, что секрет Былеева уже не был секретом. Крючок молчать не станет, поскольку его страх бежал впереди него. Стало быть, теперь преступники начнут упорно искать Кира, а значит, в первую очередь выйдут на Глеба. Опасность для жизни Корозова увеличилась. Акламин глянул на него и требовательно произнес:

— Надо ехать к Былееву! Хватит потакать глупостям! Видишь, что происходит по его милости?

Корозов покачал головой, всматриваясь в лицо Аристарха сквозь блеклый свет светильников на столбах:

— Ты, кажется, запутался, друг. Все это происходит по милости кого-то другого.

Акламин отверг:

— Не придирайся к словам, Глеб! Пора остановить эту вакханалию! Разве ты не понимаешь, что теперь, после захвата Крючка, угроза для твоей жизни значительно возросла? Теперь им будет нужен Былеев. А кто прячет Былеева? Ты! Так к кому они придут в первую очередь? Не догадываешься? Едем к Былееву! Прямо сейчас!

Корозов вздохнул и согласился, круто развернулся и пошел к машине. Позвал Исая:

— Останься тут до конца. Проводи ребят в морг и сообщи родным. В общем, сам знаешь, позаботься. И еще. — Сдержанно помолчал. — Ребят жалко, слов нет. Но не твоя и не моя в этом вина. А вот тех, кто это сделал, надо достать хоть из-под земли. Теперь будем работать плотно с полицией.

Глеб не стал предупреждать Былеева, что они с Акламиным направляются к нему. Пусть их появление среди ночи будет как снег на голову.

Корозов своим ключом открыл дверь квартиры, оставив охранников на чисто убранной лестничной площадке. Вошел с Аристархом внутрь и в темноте шагнул к спальне.

Кир спал чутко, проснулся от шума в прихожей, оторвал голову от подушки, прислушался, спросонок спросил:

— Кто тут? — и выхватил из-под подушки пистолет.

Глеб открыл дверь, щелкнул выключателем, включил свет, ответил:

— Это мы, Семенович, с Аристархом!

Былеев сморщился от яркого света люстры, резко отбросил цветное покрывало, коим был накрыт. На теле была белая, чуть скомканная после сна майка и белые трусы. Темные волосы взлохмачены. Он пригладил их свободной ладонью. Той же рукой взял с тумбочки смартфон, глянул на время, потом чиркнул взглядом по темному окну, губы передернулись:

— Я же сказал тебе, что не хочу видеть ментов!

— Придется, Кир, — Акламин уверенно выступил вперед. — Хватит ломать комедию. Ничего не поделаешь. Рано или поздно, но без полиции тебе не обойтись. Лучше пусть будет раньше. Пока ты еще жив. Пока не закопали тебя по-настоящему.

Неулыбчивые глаза Аристарха притушили агрессивный пыл Кира.

Корозова удивило оружие в руках Былеева:

— А это откуда у тебя, Семеныч?

Кир поморгал серыми глазами, смущенно сунул ствол под подушку и нехотя недовольно отозвался, опуская ноги с кровати:

— Купил. Для самозащиты.

Глеб показал Акламину на стул, сам уселся на второй и возмутился:

— На мои деньги. Хорошо придумал, Семеныч. Знал бы, не давал на оружие. И себя и меня под монастырь подводишь.

Аристарх тоже опустился на стул и протянул к Былееву руку:

— Это уже совсем не шутка. Передай ствол мне. Я изымаю его у тебя. Не дай бог, если этот ствол засвечен в убийствах. Это срок, Кир. Тебе срок. Не отмоешься. Признайся, ты стрелял из него?

Былеев рассеянно побегал глазами по мебели спальни, рукой провел по шее, как будто она зачесалась, дальше от себя отбросил покрывало, ногами поискал тапочки, а руку запустил под подушку и пробубнил:

— Не успел. Еще не нашел, в кого надо стрелять. — И прокряхтел, как бы откашливаясь: — Ну, вот, менты уже начинают мешать.

Вытащил ствол из-под подушки и подал Акламину:

— Что ты еще от меня хочешь?

— Помочь тебе! — Аристарх разрядил пистолет, спрятал в карман.

Былеев нашел ногами тапочки. Не сразу попадая в них пальцами, просунул в тапочку левую ногу, затем во вторую тапочку, раздражаясь, правую. А сам в это время что-то сосредоточенно обдумывал, ни на кого не глядя. Потом произнес:

— Мне нужна еще неделя. Я не все выяснил. Дай неделю.

— Не могу, — сказал Акламин. — И так все слишком затянулось. Сегодня ночью обстоятельства резко поменялись. И, к сожалению, не в твою пользу, Кир. Снова погибли люди.

— Да, все хуже, чем ты думаешь, Семеныч, — подтвердил Глеб.

Аристарх неторопливо рассказал о случившемся. Былеев слушал, не перебивал. Больше всего его удивило, что в его деле появился след уголовников. Уж с ними-то он никогда не имел никаких дел. Да, воистину, никто не может знать заранее, что будет происходить после его исчезновения или смерти.

— Значит, я должен залечь на дно? — вздохнул Кир после слов Акламина.

— Другого варианта нет, — ответил Аристарх. — После захвата Крючка многое становится непредсказуемым и каждый день для тебя и для Глеба несет в себе смертельную опасность.

Корозов ждал, когда они умолкнут, чтобы вступить в разговор:

— Тебя, Семеныч, уже один раз закапывали. Второй раз надо закопать тех, кто заказал твою смерть. Ведь она до сих пор витает над твоей головой, да и над моей тоже закружила. Кому-то ты изрядно насолил, да и я, видать, подсыпал соли, не догадываясь ни о чем. Запахло паленым, Семеныч, очень сильно, и непонятно с какой стороны. Пора тебе затаиться, чтобы разогнать это палево.