Спенсер нежно гладил ее по щеке.

– Мне тяжело думать, через что я заставил тебя пройти.

Подбородок женщины снова задрожал.

– Я почувствовала себя очень одиноко, когда потеряла ее. Тем утром я проснулась в больничной палате, и мне показалось, что не стало части меня. Я бродила мимо семей, которые навещали рожениц. Наблюдала за тем, как молодые отцы нянчатся с малышами, приносят цветы и подарки. Казалось, меня специально изводили и напоминали о том, что я так и не смогла стать матерью.

Спенсер крепче прижал ее к себе. Слезы жгли ему глаза.

– Дорогая, в этом нет твоей вины. Ты была прекрасной мамой. Ты любила ее, ждала, хотела оберегать…

Она судорожно вздохнула.

– Жалко, что я не рассказала тебе об этом раньше. Ты прав, ты имел право знать о ней.

Мужчина нежно гладил ее волосы.

– Дело не во мне, а в тебе. Я не могу повернуть время вспять. Как бы мне ни хотелось, я не в силах изменить прошлое.

Она как можно деликатнее высвободилась из его объятий.

– Прости, но ужина не будет. Я слишком устала. Думаю, мне лучше лечь.

Совершенно очевидно, что это не было приглашением в постель. Изабелл хотела остаться одна. Спенсер и сам испытывал подобное желание. Он заправил прядь волос ей за ухо.

– Хочешь, чтобы я ушел? – на всякий случай спросил он.

У нее не хватило духу сказать ему об этом в лицо.

– Надеюсь, ты не станешь возражать, – сказала Изабелл пуговицам на его рубашке.

Спенсер испытал чувство досады и разочарования, но не стал переубеждать ее. Весь его мир перевернулся с ног на голову. То же самое произошло с Изабелл десять лет тому назад. Как и ей, теперь ему требовалось время, чтобы осмыслить произошедшее. Решить, что он предпримет дальше. Он провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе.

– Позавтракаем завтра вместе? Я позабочусь о еде.

Она улыбнулась одними губами.

– Неплохая идея.

Изабелл закрыла за Спенсером дверь и тяжело привалилась к ней. Какое-то мгновение она боялась, что он настоит на своем и останется. Изабелл ясно видела неуверенность в его взгляде. Ждала, что, возможно, он поцелует ее. Тем не менее ничего подобного не произошло. Спенсер не отступил от своих принципов, поскольку малейшее отклонение сулило ему неприятности.

Изабелл почувствовала раздражение. Ну конечно, он будет поступать только в своих интересах! Несмотря на ее признание, на эмоциональный удар, который она нанесла ему, Спенсер по-прежнему стремится обойти ее. Да, наверняка для него стало немалым ударом известие о том, что десять лет назад он чуть не стал отцом.

Изабелл напомнила себе, что она отстранилась первая.

Конечно, она это сделала. Но задело ли это Спенсера? Если бы он испытывал к ней чувства, то настоял бы, остался бы, чтобы утешить ее.

Завтра он придет исключительно из прагматических побуждений. Изабелл отчетливо понимала, чего он пытается добиться. Сейчас у него будет предостаточно времени, чтобы обдумать свой следующий шаг.

Но на этот раз она будет готова.

Спенсер провел мучительную ночь. Он смотрел на циферблат часов. Мужчину мучил страх – удушающее ощущение, что его жизнь управляется другими людьми. Себя же он чувствовал бесполезным и беспомощным.

Думал он и о ребенке. На кого была бы похожа маленькая Оливия, если бы выжила? Стала бы она копией его, или отражением Изабелл, или унаследовала бы от обоих родителей понемногу? Каким отцом он мог стать? Был ли он готов стать им так же, как Изабелл была готова стать матерью?

Он был полон сомнений. Как бы он поступил, если бы она сказала ему об этом напрямик? Эта мысль угнетала Спенсера сильнее всего. Он больше не мог уклоняться от ответственности.

Следующим утром Спенсер стоял у двери Изабелл, держа в руке корзинку с завтраком, который он раздобыл в обслуживании номеров. Почему она так долго не открывает? Он снова постучал, а затем прислушался, ожидая услышать легкий шум ее шагов. Неужели то, что произошло вчера, настолько расстроило Изабелл, что она не желает его видеть? Неужели он должен был остаться и успокоить ее? Господи, конечно же!

«Но тогда ты лишился бы двух процентов».

Спенсер не хотел быть тем, кто на первое место ставит бизнес, а не близких людей. Но он слишком много работал, чтобы добиться этой сделки. Годами он жил на чемоданах вместо того, чтобы остепениться, потому что ему нужно было что-то доказать… самому себе.

Наконец дверь открылась. Выражение лица Изабелл было холодным.

– Я передумала насчет завтрака.

– Мы можем поговорить?

– Если ты настаиваешь…

Она поджала губы и отступила в сторону, неопределенно махнув рукой. Он внимательно вглядывался в ее лицо, но оно оставалось непроницаемым.

– Как ты спала?

– Неплохо. А ты?

Спенсер провел рукой по влажным волосам.

– Я всю ночь не сомкнул глаз.

Изабелл ничего не ответила. Она скрестила руки на груди и выжидательно смотрела на него.

Спенсер вздохнул.

– Изабелл, я не могу изменить то, что произошло. Никто не может. Но я могу попытаться восполнить тебе это.

– Как?

Это был запрещенный прием.

– Мы могли бы начать все заново. Мне хорошо с тобой, нам хорошо друг с другом. Если бы я понял это десять лет назад… Но, может быть, и понял, поэтому мы расстались… Господи, это какая-то бессмыслица.

Она вздернула подбородок.

– Ты предложил бы мне выйти за тебя замуж, если бы узнал, что я беременна?

– Если бы ты захотела этого.

– И как долго продержался бы наш брак? – Изабелл горько рассмеялась. – Спенсер, мы слишком разные люди.

– Я не согласен с тобой.

Она закатила глаза и отвернулась.

– Тебе было двадцать четыре года. Не время для того, чтобы остепеняться и заводить семью. Не для тебя. Ты не готов к этому даже сейчас. Единственное, что для тебя приемлемо, – необременительный роман.

Спенсер подошел к ней, опустил руки на ее хрупкие плечи и развернул Изабелл к себе.

– Мы можем все начать сначала, а когда поженимся, то снова заведем ребенка.

Ее губы сжались.

– Какой же ты негодяй!

– Что я сказал не так?

– Ты предлагаешь это только потому, что чувствуешь вину.

Она вывернулась из его рук, обхватила себя за плечи, словно прикосновения Спенсера были ей неприятны или оставили отпечатки на ее шелковой блузке.